Я продолжал следить за ним и был начеку.
Мне разрешили поселить Эсфирь в своей комнате, поставили ещё одну кровать, оборудовали ещё один шкаф, хотя складывать туда было нечего. Разве что две школьных формы, которые специально принесли для Эсфирь. Всё, как надо: гербовые нашивки, значок Петровской Академии и эмблема отделения Пути Истис, хотя зачислять девочку такого возраста никто не собирался.
К тому же, социальный рейтинг у неё был невысокий.
За счёт работы у Троекурова он поднялся до плюс пяти, но это было ничтожно мало для чего угодно, а уже тем более для учёбы в таком престижном месте.
Так что форму для Эсфирь выделили только для эстетики. Чтобы она ничем не отличалась от других студентов, хотя бы в одежде.
Ну а за мной всё так же ходила охрана, но теперь только один телохранитель. Второй оставался в комнате с Эсфирь. Она, конечно, была против, но кто бы её спрашивал.
В итоге девочка сдружилась с охранником и стала называть его просто «дядя Серёжа» — он был вчетверо старше неё. Ему даже приходилось выслушивать предсказания насчёт себя.
Однажды я пришёл с занятий, а они сидят за столом, пьют чай и обсуждают… шнурки.
— Надо обязательно завязывать шнурки специальным узлом, — говорит Эсфирь. — А ты, дядя Серёжа, их неправильно завязываешь. Смотри, это может тебя подвести. Запнёшься и разобьёшь себе нос.
— А ты мне покажешь, как правильно? — серьёзно спрашивает телохранитель, бугай-гладиатор восьмого ранга.
Эсфирь, конечно, было скучно сидеть тут в четырёх стенах.
Но она понимала, что пока я не разберусь с Радиславом, ей придётся находиться под наблюдением: никаких уличных игр, никаких друзей или прогулок без сопровождения.
Я и так старался быть рядом с ней максимально часто, но много времени тратил на изучение бумаг, которые отдал мне профессор Троекуров.
А там было, что изучать.
Каждый вечер я погружался в исследования и записи из чёрной папки. В цифры, заметки, рисунки, графики, фотографии, статьи из научных трудов. В основном это были труды самого профессора-некроманта Анатолия Басова, но среди них попадали пометки, сделанные другими людьми.
И это были именно родители Алекса.
Я даже запомнил два разных почерка. Мелкий и отрывистый — он принадлежал Петру Бринеру. Округлый и ровный — его супруге Ангелине.
Когда я смотрел на эти пометки, странное возникало ощущение, будто через время смотришь, как эти люди думали над решением своих задач и пытались разгадать секрет исчезновения эфира.
Вместе с ними и думал профессор Басов.
В незашифрованной части исследований я нашёл догадки, связанные именно с некромантией. Он даже искал знания тех самых горных некромантов, которые жили в Хибинах в мои времена, но, судя по всему, мало что смог найти.
ebooksa