И, не дождавшись ответа, переместился к дверям ректорского кабинета. Это были большие апартаменты, состоящие из четырех комнат. Лишь одна являлась рабочей, где восседал сам Герман, и проходили совещания. Остальные полагались в его личное пользование, потому заявиться прямиком вовнутрь было бы верхом неприличия.
Постояв немного в раздумьях, все же постучал. Надо разузнать обо всем здесь и сейчас.
С той стороны не издалось ни звука. Я постучал снова. Потом еще и еще, пока наконец не щелкнул ключ в замке. Дверь отварилась, но за ней никого не было. Войдя в комнату, я прикрыл ее и осмотрелся.
Непривычный полумрак – горело лишь три свечи в канделябре на столе. Ректорское кресло пустовало.
– Думается мне, ты пришел меня уволить. Да, Алан?
Повернулся на голос.
В темноте угла стояло кресло, а в нем, судя по сгущению теней, сидел сам Герман. Занятно…
– Отчего же. Для начала узнать, почему ты прятался здесь, когда остальные защищали замок?
– Ты не поймешь.
– Попробуй объяснить.
Он с тяжелым вздохом поднялся и вышел на скудный свет. Мне стоило больших усилий, дабы не отшатнуться! Все лицо его было покрыто страшными струпьями, нос увеличился раза в два, а глаза опухли и покраснели. Вообще, казалось, что сам он весь целиком значительно увеличился в размерах.
Задержав небольшую паузу, дабы взять себя в руки и не выдать отвращение голосом, спокойно проговорил:
– Так понимаю, ведьмино проклятье?
Он кивнул, тихонько продвигаясь к трельяжу с выпивкой.
– И еще какое… Чертовы порождения Дьявола однажды наслали общий сглаз. И теперь, едва поблизости окажутся более трех ведьм Ковена, проклятье начинает лезть из меня, выворачивая в крендель.
– Почему не сказал?
– Где была вероятность, что в Академию попадет хотя бы одна из них?
– Тем не менее, больше года рядом с тобой было две. Флора Ригз и ее внучка – девушка с последнего курса.
Он горько усмехнулся, достал с полки бутылку коньяка и плеснул в бокал.
– Для ровного счета одной не хватало. А тут, вон сколько подползло в одно мгновенье. Думал, сердце мое не выдержит.