Любовь серого оттенка. Клятва, данная тьме

22
18
20
22
24
26
28
30

– Допустим, а что насчет тебя?

– Стесняешься меня? А еще что-то про трение говорила.

– Какой стыд! – я в ужасе спрятала лицо под тканью. Темный рассмеялся. – Не вспоминай тот разговор, я была не в себе.

Мой ночной компаньон хмыкнул и максимально спокойным и мягким голосом произнес:

– Я отвернулся. Приступай.

– Не поворачивайся, пока я не скажу.

Складывать вещи на весу было некомфортно, поэтому я положила пакет на землю, скрутив края. Сдерживая эмоции и отгоняя прочь всевозможные шальные мысли, я скинула кроссовки, стянула штаны и кофту. Стояла в одном белье, неуверенно щупая застежку лифчика. Ветер дул прохладный, но кожа горела от смущения, и мне было наплевать на него. Никак не могла решиться сделать одно легкое движение паль– цами.

– Я же не такая совсем, – шептала я, зажмурившись. – Подобное не в моем стиле, это неправильно.

Моя фигура не вызывала у меня нелюбви или неприязни к себе. Но сейчас, когда я оказалась за спиной темного, вспомнилось каждое несовершенство, которое он мог заметить. Ведь темный привык к идеальным девушкам, я же с огромной вероятностью до их уровня недотягивала и не обладала нужным обаянием.

– Перестань стесняться. Судя по тому, что я видел, это ни к чему.

Я подумала, что это комплимент. Тогда пальцы сами ловко расстегнули застежку, и бюстгальтер скатился по рукам вниз. Швырнув его в пакет, я принялась суетливо натягивать на себя тесное платье. Оно сдавило мою грудь, приподняло ее вверх так, что я сама не устояла и прикоснулась к ее нежной коже. На талии и бедрах село идеально, подчеркнуло каждый изгиб. Это должно было выглядеть очень сексуально! Но мне все равно было некомфортно.

– Оно до жути короткое, – сказала я с претензией, хотя сама уже немного восхищалась своим образом.

– Замечательная длина.

– Эй, ты смотришь? Я же сказала, не поворачиваться, пока не разрешу!

Засранец! Если он действительно все это время смотрел на меня, я убью его. Несмотря ни на что, прикончу.

– Твои белые трусы могут обернуться против тебя: мало ли ты неудачно наклонишься. Может, снимешь их?

– Я не буду их снимать! – перешла я на крик. Руки от злости дернули платье вниз. – Отвернись!

– Нет смысла, ты же закончила.

– Как ты мог?

Он видел все, абсолютно все! Никто не видел меня голой, так и должно было оставаться до первой брачной ночи! От возмущения я стала задыхаться.