– Ты в месте, где когда-то лечилась я. Тебе уже сделали первую процедуру, – улыбка озарила слегка морщинистое лицо. – Твои волосы теперь снова светлые. Навсегда.
Мама гладила Аврору по голове, пока та морщилась от отвращения и боли. Аврора приходила в себя, вспоминала отрывки, постепенно осознавала происходящее. Когда последняя страшная картинка всплыла в сознании, она подскочила в панике, села, обрывая все провода.
– Что с ним? – красными глазами она уставилась на маму.
– Опять ты…
– Я спрашиваю, что с ним?
Ее слабые руки вцепились в белоснежный пиджак, но пальцы почти сразу разжались. Слабость выводила девушку из себя, но она ничего не могла поделать.
Аврора вспомнила всю ночь, каждое слово, последний поцелуй и падающее тело.
– Скорее всего, он уже мертв.
Мир девушки рухнул в эту же секунду.
– Как мертв? Ты же позволила ему остаться в живых, – хриплый голос становился еще тише, из-за слез.
– Светлые не тронули его, не успели. Им занялись темные. Вряд ли он в таком состоянии нужен им. Они избавились от него, как от мусора.
– Не смей называть его мусором, – последние силы девушка направила на то, чтобы подняться, но в итоге упала на пол и растянулась вдоль койки. – Он жив. Он жив!
– Аврора, он мертв, и ты сама это понимаешь. Хватит ныть, мы спасли тебя от него. И скажи спасибо, что на одного монстра в этом мире стало меньше.
Светлая встала, взглянула на Аврору и даже не помогла ей. Направилась прямиком к выходу из палаты, оставив дочь на холодном полу в тонкой сорочке.
– А кто меня спасет от вас? – прошептала Аврора, закрывая глаза.
– Скоро начнется интенсивная терапия. Поговорим, когда ты снова станешь моей светлой дочерью.
Дверь захлопнулась. Аврора даже не смогла закричать: ее голос пропал, поэтому она раскрыла рот в немом вопле и ударила кулаком по полу. Она хотела захлебнуться в собственном горе. Ей казалось, что лучше умереть, чем пройти «лечение» и обвинить Брайена в насилии.
– Он жив. Он не мог умереть. Его не убили.
Она повторяла слова, чтобы убедить себя в этом. Суд еще не состоялся.
Но его схватили темные, а не светлые, что сводило к нулю всякую надежду увидеть любимого вновь.