Забираю из рук Дарьи ведро с водой и две тряпки.
- Подоконники и стекла, если они грязные, тоже помой.
- Хорошо.
Киваю, и все еще не верю, что происходящее не страшный сон. Этого не может быть. В двадцать первом веке выкрасть человека и взять его в рабство.
Я в параллельную реальность попала?..
- Если мне не понравится, как ты убираешь, - говорит назидательно, - заставлю переделывать. Никто не обязан кормить тебе бесплатно!
- Не надо... - вырывается у меня, - я же не прошу кормить меня!.. Просто отпустите меня домой!
- Я же тебе сказала, - понижает голос до шипения, - меня в эти дела не впутывай. Как Лютый сказал, так и будет.
В этот момент в комнату заходит невысокого роста крепкий мужчина. Увидев Дарью, скалится и смачно ударяет ее по ягодицам. Я в ужасе вздрагиваю, а она, шлепнув его по руке, заливисто смеется.
Взяв черное ведро, мужчина выходит, а Дарья, проводив его улыбкой, поворачивается ко мне.
- Это Мишаня. Он мой.
Не совсем поняв, зачем она говорит это, неопределенно веду плечом.
- Хорошо...
- Я серьезно. Официально личные отношения здесь запрещены, но этот мужик мой.
- Я поняла.
- Если увижу, что подол перед ним задирать начнешь - глаза выцарапаю.
- Не начну.
Мерзко от разговора становится и от всех обитателей этого места тоже. От ее выражения «задирать подол» и вовсе тошнит.
Видимо, удовлетворенная собственной речью, Дарья поправляет пучок на затылке и идет к выходу.
- Начинай убирать уже сейчас, пока в комнатах никого нет.