Исчезнувшая стражница

Пауза.

– Ирис, Ирис, Ирис… А ты как думаешь?

– Я думаю, ты снова забыл и собираешься уйти без нее.

Еще одна пауза.

– И правильно думаешь! – радостно отвечает отец.

Затем звон ключей стихает в направлении родительской комнаты.

Ирис тихо посмеивается, прежде чем лечь обратно. Голова все еще болит. Если она закроет глаза, головокружение усилится, поэтому девочка продолжает смотреть на нарисованное небо. При дневном свете жирно прорисованные спирали блестят, как будто их только что покрыли лаком. Ее успокаивают оттенки тысячи и одного цвета, смешивающихся в каждом мазке: канареечно-желтый, киноварь, синий кобальт. Индиго. Оксфорд. Охра. Бордовый. Снова желтый, и…

Когда она приходит в себя, все вокруг синее. Точнее это смесь темно-синего и черного. Ирис больше не в своей комнате – она идет по пустынной равнине. Отголосками до нее доносится писк, рев и шепот. Хотя она странным образом осознает, что спит, от этих звуков у нее мурашки по коже.

Посреди этого темного небытия стоит Луна. И смотрит на Ирис. Она выглядит странно, но как только Ирис пытается понять, что именно не так, все вокруг меркнет. Тени сливаются воедино, окружая ее, как вихрь, который замирает, чтобы нарисовать новые декорации. Теперь Ирис находится в кладовке, где они обычно тренируются. Луна снова здесь – в костюме мистикал и с книгой в руках. Рядом с ней – Хана и Эрин, тоже после трансформации. Кажется, никто из троих не подозревает о присутствии Ирис.

– Разве нам не нужно держаться за руки или что-то в этом роде? – спрашивает Хана.

– Изабель вызвала демонов в одиночку, поэтому я не думаю, что это необходимо, – отвечает Луна. – Но будьте начеку, когда эта штука… м-м-м… появится.

– Вызывала демонов? – переспрашивает про себя Ирис.

Ее мысли отчетливо звучат в пространстве кладовки. Однако ни Эрин, ни Хана, ни Луна не обращают на нее внимания.

Одной рукой Луна сжимает посох, а другой едва удерживает книгу. Кладовка, которая до этого выглядела размыто и напоминала недоделанный набросок, теперь видна гораздо четче – по крайней мере, тот участок пола, что расположен перед Луной. Символ Эфирного центра выложен фиолетовым порошком, окруженный размытыми фигурами. Ирис пытается их различить, но бесполезно. Она не может выбирать, какие детали увидит – это будто смотреть в камеру, объектив которой настраивал кто-то другой. Внезапно все ее видение захватывает новый элемент: черный дым, который начинает клубиться в центре символа на земле. Дым вращается и вращается сам по себе, пока не принимает точный силуэт демона.

Луна

23 октября 1818 года

Я видела Умбрию.

Она в точности такая, как описала Элиза, такая, как в ее снах: вечная пустошь с горами, провалившимися в землю, и реками, похожими на потоки сточных вод. Ее небо (если слово «небо» здесь вообще уместно) усеяно черными и пурпурными звездами: хотя они больше похожи на отдельные кусочки тьмы, нежели на звезды.

Но самое страшное – это аберранты.

Я думала, что была свидетельницей самых ужасных вещей, которые только могла показать мне жизнь. Но я ошибалась. В Умбрии нас подстерегают невообразимые ужасы; звери, которых никогда не видело ни одно поколение мистикал. Это и есть настоящий хаос. Это есть ад, населенный монстрами.