Спарк замолчал. Он не смотрел на Элиаса. Откинувшись на спинку дивана, заложил за голову руки и продолжил:
— Я был в ужасе от того, что они сумели тебя поймать. Думал, вокруг тебя охрана стеной.
— Ну, сам виноват, что ушел один, — пожал плечами Элиас. — Не думал, что кому-то понадобился настолько, что они прибыли из другого сектора.
— Неужели ты не боишься?
Робот покачал головой.
— Я не умею бояться. Мой создатель считал страх… разрушающей эмоцией. Он говорил, что это чувство даже самых умных превращает в законченных идиотов и заставляет их делать глупости. Он не стал наделять меня им. Но я умею злиться, правда, со мной это бывает редко.
Спарк кивнул, показывая, что понимает.
— Я тебе даже завидую — сам бы отказался от части эмоций, иногда они очень мешают. Но вернусь к рассказу. Они приволокли тебя ко мне и… Так мы узнали, ты робот. Каллан едва не пробил стену голыми кулаками. Ох, его надо было видеть! Но от плана он не отказался. Ты действительно должен был выступить с подготовленной им речью, вот только отпускать они тебя не собирались, а хотели уничтожить в прямом эфире — чтобы все увидели ложь, скрытую под маской красивого лица.
— И ты решил им помешать.
Спарк замялся. Он взъерошил волосы своей настоящей рукой, делая прическу еще более неопрятной.
— Ну, они же фактически из-за меня узнали о твоем существовании. Если бы не моя любовь к «Вечерам» и тебе, мы бы тут не сидели. Иначе я не мог.
Спарк вздохнул, смутившись и низко склонив голову. Каштановые волосы заслонили его лицо. Элиас молчал, не зная, что сказать человеку в ответ. Робот умел ощущать благодарность, но ее, как и любую другую эмоцию в его небольшом арсенале, нельзя было назвать слишком уж яркой. Искусственные рецепторы были еще слишком несовершенны, и несколько последних лет Солар работал над их улучшением в своей мастерской.
— Спасибо, Спарк.
Тот усмехнулся и снова подался назад. На лице парня застыла странная гримаса, словно ему было больно и мерзко одновременно.
— Я, наверное, должен ненавидеть тебя, Элиас. Звездный красавец, «Король наших вечеров», с идеальным телом, идеальным лицом, идеальной жизнью. У тебя есть все, что ты хочешь. Только пальцами щелкни, и само солнце упадет тебе в руки. А я — нищий урод, который даже руку себе заменить не может.
Спарк поднял вверх явно подростковый протез. Двадцать — детский возраст по меркам экстремумского общества. Но физиологически тело любого человека уже взрослело к этим годам, а Спарк все еще носил руку, предназначенную для двенадцатилетнего ребенка. Еще максимум два-три года, и от нее придется избавиться совсем: кости станут шире, и протез просто не получится присоединить к ним.
— Но, как ни парадоксально, все совсем наоборот, — одергивая рукав куртки и пряча ущербную руку, сказал Спарк, — мне так нравится, что я забываю о своей руке, нищете и отсутствии идентификатора, о реальности, в которой приходится жить. Твое шоу буквально… буквально делает жизнь лучше.
Спарк повернулся к Элиасу.
— Поэтому я хочу, чтобы ты вернулся и продолжал вести эту голопрограмму. Ты нужен таким, как я.
Робот протянул руку и коснулся плеча человека. Затем поднялся и снял с себя всю одежду.
ebooksa