— Нет, — прохрипел я. — Мне это нравится. Но я не хочу переступать и расстраивать тебя. Вот почему я спросил.
Краска залила ее щеки.
— Да.
Знание этого подняло мои фантазии на совершенно новый уровень. О, возможности. Так много возможностей.
Мы должны были бы смягчиться, но, может быть, я мог бы немного снять ногу с тормоза.
— Ммм, — пробормотал я, изучая ее — раскрасневшиеся щеки, приоткрытые губы. — Это чертовски горячо.
Глаза Бейли заблестели, застенчивость исчезла.
— Почему? — Она игриво дернула меня за руки. — Что бы ты сделал, если бы был главным?
Я покачал головой, сдерживая улыбку.
— О, Джеймс. Так много вещей.
— Расскажи мне одну. — Ее голос был хриплым.
Блин, с чего бы мне вообще начать?
Отшлепать ее, завязать ей глаза, связать ее, заставить ее говорить со мной грязно, говорить с ней еще грязнее, задеть ее, заставить ее трогать себя передо мной…
Я мог бы продолжать всю ночь. Бог свидетель, у меня было время подумать об этом.
Но нам приходилось ходить, прежде чем мы могли бегать, кататься на коньках, прежде чем мы могли стрелять, и все такое.
— Во время.
Пригнувшись за ее ухом, я провел носом по ее коже, вдыхая ее сладкий аромат и задерживая его в легких на мгновение. Она вздохнула, когда я проследил линию мягких поцелуев с открытым ртом вдоль изгиба ее шеи. Спустившись к ее плечу, я осторожно впился зубами в ее плоть.
— Прямо сейчас я имею в виду одну вещь.
— Это какую? — Слова шептались с ее губ.
— Заставляю тебя кончить мне на пальцы.