— Надеюсь, что ты прав, приятель. Вот только у меня из головы не идут те монстры из мёртвого города. Мы ведь так и не смогли навредить ни одному из них во фрактальной форме. Они были имунны к любому типу урона.
По телу пробежал холодок. Может, Пустота вновь играет со мной, заставляя бояться собственной тени? Или гнетущее предчувствие чего-то недоброго не покидает меня неспроста, едва вампир заговорил о пленниках мира-темницы.
— Ты тоже можешь становиться неуязвимым? — полюбопытствовала Филин. Прежняя лёгкость постепенно возвращалась к ней. Но эту девушку вообще никогда не пугали ни пещерные монстры, ни проклятая стихия, ни даже сама смерть.
Терми не ответил, лишь неопределённо хмыкнул, и это могло означать что угодно.
— И что теперь думает делать наш клыкастик? — наконец, спросил друг, переводя тему.
— За этим нас и позвал. Нас с Лесатом, Грейси, Сайрисом да Ниром.
— А почему не глав отрядов, как раньше?
— Не знаю, но так было правильно, — я пожал плечами и посмотрел в окно. — Там были самые адекватные. Разве что Тиару забыли.
— Слишком мало нас осталось, — пожал плечами Терми в знак понимания. Я же отметил, что он уже связал слово «нас» со всем рейдом. Друг определенно очень изменился со статусом пилигрима и после прочтения артефактной книги из Юрга.
Если все эти классы и статусы, бездушные слова в инфо, так сильно влияют на нас, то что сейчас творится у него в голове, у пустотника и адепта бога, что отдал свою жизнь на борьбу с Пустотой?
А как это уживается во мне самом?
Из головы никак не выходили последняя череда событий, порождая мысль о том, что я что-то не учел, не заметил нечто важное. Но опытный пустотник учится со временем не верить себе.
Мне страшно? А действительно ли это настоящий страх, вызванный реальной причиной, а не предательский шепот проклятой стихии?
Сомнения? А где гарантии, что твои сомнения продиктованы не Пустотой?
Самое мерзкое в детище безумного бога — это то, что она учит сомневаться в верности каждой своей эмоции, а затем и в собственной адекватности.
Не смотря на усталость, сон никак не желал приходить. Для меня это было новым состоянием — прежде я всегда доводил себя до изнеможения, боясь утреннего пробуждения и боясь утраты контроля над собой во время сна. Но в ту ночь я долго ворочался и не мог уснуть.
В конце концов, я стал просто пытаться поймать ту самую грань, черту, что разделяет мир снов и реальный. У меня никогда этого не получалось. Даже в убежище ангела, где я впервые в Мельхиоре смог спать без страха болезненного пробуждения.
А затем я как-то обыденно оказался в центре пустого селения.
Ни единого жителя не скрывалось за стенами покосившихся полуразрушенных зданий, съедобный капустный мох съежился и теперь жил небольшими зелеными островками среди бурой массы погибших растений. Природной влаги было слишком мало для поддержания всей возделываемой людьми колонии, но и полностью истребить это растение природа тоже не решилась.
Наверное, тому виной значительно возросшая влажность от открытого неба, с которого сыпался мелкий холодный снежок. Голубовато-белесые тяжёлые облака плыли скоростью утки на суше, иногда накатываясь друг на дружку.
ebooksa