Клинковая роща

Мда. Не нравится мне, как это звучит. Значит, звериное имя и все жизни рейда против… чего, собственно? Чем это мне грозит на самом деле?

— Идёт.

Арахна не стала отвечать. Вместо этого рядом со мной возник поток снежно-белых искр, что метеором упал с черного неба на каменную землю, принявшись собираться в высокую властную женскую фигуру.

В реальности она выглядела совсем не так, как во сне. Бледное лицо казалось слегка зеленоватым, как у нежити, волосы были уложены в строгую причёску, а в глазах сиял фиалковый, как и у всех крестьян, свет.

Едва образ сформировался до конца, как отвлеченные светопреставлением поселяне принялись с удивлением переглядываться, а затем медленно и неуверенно опускаться на колени.

Особого удивления у меня это почему-то не вызвало. Хотя умом я понимал — что-то тут не совсем так. Попутный был запечатан на хренову тучу лет. Как так вышло, что его жители знакомы с Арахной? И откуда у местных вдруг взялась стихия пустоты, сразу на таком уровне? Даже с тем, что стихия сама навязывает себя своим адептам, процесс поднятия второго ранга синхронизации не может быть мгновенным… или может?

Я вспомнил таинственную книгу, которая подняла этот параметр у Терми почти мгновенно. Однако даже там у него был тогда не нулевой уровень. А местные ничем не определялись. Либо это глобальная магия сокрытия сущности, либо их уровень синхры был ниже сопряжения.

Словно это само собой разумеющееся, Арахна сделала несколько шагов вперед в полном молчании, дожидаясь, когда все склоняться перед своей госпожой. Я же завороженно наблюдал за тенями. Легкие отблески кристаллов вокруг, что-то эфемерное за светильными лампами — во всём угадывались изменившиеся цвета, обретшие ряд светло-лиловых оттенков.

А ведь это не магия пустоты. Это что-то другое. Возможно, цвета не зря столь похожи. Деревня находилась рядом с храмом третьей сестры, которая до своих злодеяний имела другую силу — силу Забвения. Это как раз вписывается в рамки истории Попутного. Если деревня была запечатана в те времена, когда бездушный бог ещё только начинал свой путь, то у них могла сохраниться и старая сила.

Остатки белесых искр рассыпались по камню, и паучья повелительница заговорила:

— Эти смертные — мои гости. Сейчас они уйдут, а я возмещу вам ваши убытки.

— Но госпожа… — осмелился возразить кто-то из поселян. — Их злодеяния нельзя…

— Можно, — ответила добродушно паучиха, вот только в этом её добродушии проскользнуло столько льда, что я бы на месте местного спрятался в погребе на ближайшие лет десять.

Но — это все — неправильно! Что, если все мои текущие действия — ошибка? Почему я не могу прямо сейчас взять, и прикончить одного за другим каждого ублюдка, что додумались напасть на приютивших нас жителей?

Чуть обернувшись ко мне, Арахна склонила голову и подмигнула.

Знак, что всё идет как надо? Знак, чтобы я молчал?

— Пусть уходят, — с отвращением и ненавистью проскрипел староста Иннох.

Такие же чувства, словно лесной пожар, быстро распространились по всем собравшимся. Если бы не мелькавшие кое-где хвосты и звериные уши — самые обычные люди. В руках вилы, факелы, грабли с удлиненными зубцами, которые здесь использовали для ухода за настенными грядками капустного мха. Лишь призванный кем-то призрак, напоминавший нарисованные в книге полупрозрачно гигантскую амебу, несколько выбивался из общей пасторальной картины почти обыкновенных людей в необыкновенном месте.

Народ нехотя расступался, давая пройти нашему рейду. Ворота перед нами, судя по скрипу, уже открылись сами, а мне в голову запоздало пришла мысль о том, что металлические пауки никуда вроде бы не девались, и по-прежнему ждали нас за серой стеной Попутного.

— Сион, брат, успокойся, а? — Зачем-то повторился Терми. Я с непониманием посмотрел на друга, пытаясь понять, что он имеет ввиду, но он неопределенно прочертил круг в воздухе и ткнул пальцем в пол у меня под ногами.