– Какое нам дело до старых свитков и бумаг? – удивился Дафиро и шепотом добавил: – Неужели именно здесь хранил император свои самые главные сокровища? Очень разумно спрятать их там, где никто не станет искать. Может… нам стоит заглянуть туда попозже?
Кого рассмеялся:
– Здесь мы не найдем ни золота, ни драгоценных камней.
– Значит, произведения искусства?
Дафиро был немного разочарован.
Нет, он знал, что произведения искусства могут быть ценными, но его не интересовали картины, если на них не были изображены обнаженные красивые леди.
– В некотором смысле политика – это высшая форма искусства, – назидательно ответил Кого. – Возможно, настанет день, и ты это поймешь.
Пока бывшие имперские солдаты неистовствовали на улицах Пана, Куни постарался уйти от ужасов, которые он выпустил на свободу, и в одиночестве бродил по пустым коридорам дворца.
От его великолепия захватывало дух. Потолки в каждой комнате были не ниже пятидесяти футов. Стены украшали изощренный орнамент и золотая филигрань, а также бесценные картины и свитки с работами лучших каллиграфов, собранные со всех Шести королевств. На полу лежали шелковые и дамастовые подушки, набитые мягким пухом тысяч утят и тончайшей шерстью годовалых овец.
Куда бы ни падал взгляд Куни, он всюду натыкался на изысканную мебель, игрушки и украшения: жемчужные и коралловые фрески из Гана, вырезанные из сандалового дерева орнаменты, привезенные из Римы, нефритовые статуэтки из Фасы, столы из панциря черепахи из Хаана, украшенные перьями гобелены из Аму и золото, множество золота – в слитках, украшениях, монетах, – отнятого у погибших жителей Кокру. Все эти предметы рассказывали о могуществе, которым обладал император Мапидэрэ. Куни дотрагивался до удивительных предметов, и у него возникало ощущение, будто он прикасается к самой власти Мапидэрэ.
Он вспомнил, какие чувства его обуревали, когда, будучи мальчишкой, наблюдал за императорской процессией на дороге возле Дзуди: смесь благоговения и страха, трепет при таком проявлении силы, – и сейчас поражался, как все изменилось.
– Император, король, генерал, герцог, – шептал он себе, – это всего лишь ярлыки.
Однако такие ярлыки изменяли поведение человека. Куни уже считал себя герцогом Дзуди и теперь пытался привыкнуть к тому, что стал королем Гэфики. Возможно, привыкнет он и к другому ярлыку… к тому, что станет объектом благоговения и… возможно, ненависти и страха?
Животные в имперском зоопарке и аквариуме молили о пище, такие красивые и такие одинокие в своих клетках, всеми забытые, – теперь никому не было до них дела.
В одной из клеток красивый и гордый олень нетерпеливо расхаживал взад и вперед, однако на клетке, на самом видном месте, висела табличка с надписью, сообщавшая, что в клетке лошадь. Куни с недоумением посмотрел на гордое животное, которое смотрело на него в ответ:
«Кто мог привести сюда оленя? – спросил себя Куни. – Неужели охота уже почти закончена?»
Куни направился к маленьким домикам в задней части дворца, где находились скрытые от всех женские покои. Здесь жили жены и любовницы императора Мапидэрэ и юного императора Эриши. Они были напуганы и не знали, что их ждет, но, увидев Куни, сразу накрасили лица, вышли к нему и встали каждая перед своим домиком – одетые лишь в обольстительные улыбки. Ласкающие взор и одновременно жалкие существа, они показались Куни похожими на животных из зоопарка.
Куни устал: казалось, на сражения и походы ушли годы. Если не считать Джиа, он никогда не искал компании женщин, однако сейчас близкое знакомство со смертью разбудило аппетиты, и, столкнувшись с невероятным разнообразием палитры соблазнительной плоти, он не мог и не хотел себя сдерживать.
И разве он не заслужил награды? И немного отдыха?
– Храбрый мужчина умеет ценить красоту, – заметила одна из женщин.