– У Римы мало оружия и солдат, зато мы богаты символами. Возможно, я из них самый главный, генерал. Если хотите преподать урок другим мятежным королевствам Тиро, вам будет достаточно захватить меня, потому что народ Римы действовал по моему приказу. Если вы их пощадите, то сможете победить в будущих сражениях, встретив не такое упорное сопротивление и с меньшими жертвами, но если убьете, то города, которые планируете атаковать после нас, будут сражаться до последней капли крови и ни за что не сдадутся добровольно.
Наконец генерал Намен заговорил:
– Несмотря на то что выросли не во дворце, вы настоящий король и достойны трона Римы.
Условия капитуляции были предельно просты: Джидзу и его министры должны объявить о своем полном подчинении императору Эриши и прекратить сопротивление. В ответ генерал Намен не причинит вреда населению На-Тиона.
Джидзу знал, что Намен планировал доставить его в Пан в качестве военнопленного, чтобы провести обнаженным по широким улицам, заполненным ликующими горожанами, которые будут радоваться победе над мятежным королем. (Очередные веревочки и новые марионетки.) Затем его должны были долго пытать и, возможно, казнить. Или пощадить. В зависимости от настроения и воли Эриши.
Была ночь, когда ворота На-Тиона открылись и король Джидзу опустился на колени посреди дороги. В одной руке он держал печать Римы, в другой – факел и казался невероятно одиноким в круге света, окруженном мраком.
– Помните свое обещание, – сказал он подошедшему генералу Намену. – Я добровольно прекратил всяческое сопротивление и отдал себя вашей власти. Вы согласны?
Генерал Намен кивнул.
Джидзу посмотрел на министров, стоявших на коленях по обеим сторонам центральной улицы На-Тиона. Они облачились в свои лучшие официальные одежды, как будто собирались принять участие в коронации. Яркие цвета и изысканные ткани резко контрастировали с лохмотьями стоявших за ними простых жителей города. На лицах министров застыло спокойное достоинство – они принимали участие в церемонии, это был ритуал и политика – в отличие от страха и гнева, наполнявших толпу измученных, истощенных людей.
Король тихонько рассмеялся:
– А теперь, мои верные министры, вы получите символ, о котором мечтали. Встретимся на другой стороне.
Джидзу уронил факел и поджег себя. Заранее пропитанные ароматизированным маслом, одеяния мгновенно вспыхнули, и огонь поглотил его тело и печать Римы. От его дикого крика все буквально окаменели.
К тому времени, когда пламя наконец погасили, король Джидзу был мертв, а печать Римы испорчена до неузнаваемости.
– Он не сдержал свое слово, – заметил один из офицеров Намена. – Мы не можем привезти его обгоревшее тело в Пан в качестве трофея и пройти по улицам в победном параде, поэтому следует стереть город с лица земли.
Генерал Намен покачал головой. От запаха сгоревшей плоти его тошнило, и он чувствовал себя очень старым и уставшим. Ему понравилось бледное лицо Джидзу, вьющиеся волосы и тонкий нос, восхитило мужество и полное отсутствие страха в глазах: юноша стоял, гордо выпрямившись, перед ним, победителем. В другое время он с удовольствием побеседовал бы с молодым человеком, которого считал очень достойным.
И снова, в который уже раз, Намен пожалел, что Киндо Марана сумел его разыскать. С каким удовольствием сидел бы он перед камином дома и гладил довольного Тоцзы, если бы не любовь ко Ксане, а любовь, как известно, требует жертв. Только, подумал генерал, на сегодня жертв достаточно.
– Он исполнил куда более значимое обещание: жители На-Тиона сегодня не познают мечей Ксаны.
Плотная толпа горожан встретила его слова молчанием. Люди не сводили глаз со стоявших на коленях министров, которые дрожали точно листочки на ветру.
Намен вздохнул. «Война похожа на тяжелое колесо, которое крутится все быстрее с каждым новым оборотом».
– Посадите всех министров в телеги для заключенных. Мы отвезем их в Пан и скормим зверинцу императора.