– Вика, ты почему не открываешь?! – На площадке стояла мама. Бледная, встревоженная, с красными глазами. Ой, то есть покрасневшими веками. – Солнышко, с тобой все в порядке?
Я открыла рот и забыла закрыть.
– До тебя невозможно дозвониться, твой брат мне ничего не говорит – а он должен был к тебе приехать, проверить! Вдруг тебя украли в том ресторане?
– Ма-а-ам, – смогла все-таки выдавить я.
– Вика! Я же волнуюсь! Впусти меня немедленно.
– А…
На этих словах Вильгельм принялся щекотать лапами мой подбородок и громко мяукать.
– Что это за кот? – удивилась мама, все еще стоя за порогом.
– А, это Витька принес, попросил подержать, пока не вернется.
– Я же говорила тебе не общаться с этим мальчиком, Вика! Он не доведет тебя до добра. Ты видела, как он одевается?
– Видела, – отмахиваясь от Вильгельма, ответила я. – Мам, не стой за порогом, заходи.
Дверь тут же захлопнулась. Мама медленно вошла и как-то… нехорошо, странно и ненормально-весело улыбнулась.
– Впустила… Наконец-то!
Благим матом заорал кот.
– Мам? – сама себя не слыша, прошептала я, отступая в комнату.
– Я же говорил, доиграешься ты, девочка, – голосом зэка сказала мама и превратилась в черный силуэт, обрамленный огнем. А потом, конечно, двинулась на меня.
– Кота не продам, – прижав Вильгельма к себе, заявила я.
Не очень-то мне было и страшно, в кино и не такое видела. А за последнее время мой градус удивления сильно снизился. Когда кот обыгрывает тебя в гонки раз десять за день… Не знаю, чему уж после такого удивляться?
Мне было куда любопытнее, почему с этой твари огонь стекает на пол, а паркет не загорается?
– Куда ты денешься, – проревел черный человек, объятый пламенем. И ткнул в меня огненным щупальцем… э-э-э… кажется, правильно говорить «протуберанцем»?