Утром он отплыл в Голландию.
На рождество у Гупиля торговля шла особенно бойко. Господин Обах написал дяде Винсенту письмо, извещая, что его племянник отлучился со службы, не испросив отпуска. Дядя Винсент решил устроить племянника в главный художественный салон на улице Шанталь в Париже.
Винсент хладнокровно ответил, что торговать картинами он не будет, — с этим покончено навсегда. Дядя Винсент был уязвлен до глубины души. Он заявил, что умывает руки и за судьбу Винсента отныне не несет никакой ответственности. Однако после рождества он смягчился и устроил своего тезку приказчиком в книжную лавку Блюссэ и Браама в Дордрехте. С тех пор оба Винсента больше не имели друг с другом никаких дел.
Винсент-младший прожил в Дордрехте около четырех месяцев. Ему было там ни сладко, ни горько, ни хорошо, ни плохо. Он как бы и не жил там. Однажды в субботу он сел на ночной поезд и уехал из Дордрехта в Ауденбос, а оттуда пешком отправился в Зюндерт. Как чудесно было вдыхать холодный ночной воздух, пронизанный острым запахом вереска. Хотя уже давно стемнело, он различал и сосновые рощи вокруг, и уходящие вдаль болота. Это напоминало ему гравюру Бодмера, которая висела в кабинете отца. Небо было совсем черное, но кое-где сквозь облака сияли звезды. Рассвет еле брезжил, когда он добрался до церковного двора в Зюндерте, — откуда-то издалека, с темных полей, покрытых молодыми всходами, доносилось пение жаворонков.
Родители понимали, что сын переживает черные дни. Летом все семейство переехало в Эттен, маленький городок в нескольких километрах от Зюндерта. Теодор получил таи вновь место священника. В Эттене была обширная площадь, обсаженная вязами, на паровике можно было поехать в Бреду — довольно большой, оживленный город. Для Теодора назначение в Эттен было все-таки шагом вперед.
Близилась осень. Винсенту надо было снова устраивать свою судьбу. Урсула все еще была не замужем.
— Ты не на месте там, в этих магазинах, Винсент, — говорил отец. — Сердце твое внушает тебе служить богу.
— Да, ты прав, отец.
— Так почему бы тебе не поехать в Амстердам и не начать учиться?
— Я поехал бы, но…
— Неужели ты в душе все еще колеблешься?
— Нет, отец. Мне трудно объяснить это сейчас. Дай мне время подумать.
В Эттене проездом побывал дядя Ян, живший в Амстердаме.
— Комната в моем доме ждет тебя, Винсент, — сказал он племяннику.
— Досточтимый Стриккер пишет, что он подыщет тебе хороших наставников, — добавила мать.
В те дни, когда Урсула одарила его страданием, он стал самым обездоленным из всех обездоленных на земле. И он знал, что лучшего образования, чем в Амстердамском университете, он нигде не получит. Ван Гоги и Стриккеры примут его с распростертыми объятиями, ободрят, согреют, поддержат деньгами, снабдят книгами. Но он никак не мог решиться. Урсула была еще в Англии, не замужем. Разузнать о ней что-либо в Голландии не было никакой возможности. Он раздобыл английские газеты, написал по нескольким объявлениям и в конце концов устроился учителем в Рамсгейте — приморском городе в четырех с половиной часах езды по железной дороге от Лондона.
7
Школа мистера Стокса стояла на площади, посреди которой был большой сквер, обнесенный железной оградой. В школе училось двадцать четыре мальчика от десяти до четырнадцати лет. Винсент должен был преподавать французский, немецкий и голландский языки, присматривать за мальчиками после уроков и помогать им мыться по субботам. За это он получал стол, квартиру и ни гроша деньгами.
Рамсгейт был унылым городком, но Винсенту в его состоянии он даже нравился. Сам не сознавая того, Винсент в конце концов полюбил свои муки и лелеял их, как любят и лелеют дорогого друга, — непрестанная боль давала ощущение того, что Урсула всегда тут, рядом. Раз ему нельзя быть с той, которую он любит, ему все равно, где жить. Он хотел лишь одного — чтобы никто не мешал ему нести ту тяжесть, которую взвалила на него Урсула.
— Вы не могли бы дать мне немножко денег, мистер Стоке? — спросил Винсент. — Хотя бы на табак и одежду…
ebooksa