Когда Винсент подошел к голубой лавчонке на улице Клозель, папаша Танги уже укладывал картины на ручную тележку. Художники сидели в лавке, покуривая трубки и обсуждая японские гравюры.
— Ну вот! — крикнул папаша Танги. — Теперь все готово!
— Позвольте, папаша, я помогу вам везти тележку, — предложил Винсент.
— Что вы, что вы! Ведь я же распорядитель!
Он выкатил тележку на мостовую и повез ее вверх по склону. Художники следовали за ним, разбившись на пары. Первыми шли Гоген и Лотрек — они нарочно ходили вместе, зная, какой смешной и нелепый у них вид, когда они рядом. Сёра внимательно слушал излияния Руссо: Таможенник был крайне взволнован, получив в тот день второе надушенное письмо. Винсент и Сезанн, который хмурился и ворчал, что все это недостойно и неприлично, замыкали шествие.
— Эй, папаша Танги! — крикнул Гоген немного погодя. — Тебе, наверное, тяжело, ведь ты тащишь бессмертные шедевры. Дай-ка, я повезу немного тележку.
— Нет, нет, куда тебе! — отшучивался папаша. — Ведь знаменосец нашей революции я! Когда раздастся первый выстрел, я и паду первым.
Это было забавное зрелище — несхожие с виду, причудливо одетые мужчины шагали посредине улицы за самой обыкновенной ручной тележкой. Встречные бросали на них насмешливые взгляды, но художники не смущались. Они хохотали и оживленно разговаривали между собой.
— Винсент! — крикнул Руссо. — Вы знаете, я получил сегодня письмо. Опять надушенное. От той же дамы!
Он поравнялся с Винсентом и, размахивая руками, в десятый раз стал рассказывать свою историю. Когда он наконец умолк и вернулся к Сёра, Лотрек сказал Винсенту:
— А знаете, что за поклонница у Руссо?
— Нет, конечно. Откуда мне знать?
Лотрек заржал.
— Это Гоген. Он устроил для Руссо любовную интрижку. У бедного малого до сих пор не было ни одной женщины. Гоген месяца два будет бомбардировать его надушенными письмами, а потом назначит свидание. Наденет женское платье и встретится с Руссо на Монмартре в одной из тех комнат, где есть дырки для подглядывания. Мы все пойдем глядеть, как Руссо подступится в первый раз к женщине. Это будет бесподобно!
— Гоген, ты изверг!
— Не злись, Винсент, — заулыбался Гоген. — По-моему, это отменная шутка!
Но вот тележка подкатила к ресторану «Норвэн». Это был более чем скромный дом, зажатый между винной лавкой и складом шорных товаров. Снаружи ресторан был выкрашен в ярко-желтый цвет, а стены внутри оказались бледно-голубыми. В зале стояло десятка два столиков, покрытых скатертями в красную и белую клетку. У задней стены, рядом с кухонной дверью, помещалась высокая конторка для хозяина.
Битый час художники спорили, где какую картину повесить. Папаша Танги от хлопот едва не лишился рассудка. Хозяин ворчал и сердился, так как приближался час обеда, а в ресторане царил беспорядок. Сёра отказывался вывешивать свои полотна вообще, так как голубые стены будто бы съедали на его картинах небо. Сезанн не разрешал повесить свои натюрморты рядом с «жалкими афишами» Лотрека, а Руссо разобиделся, узнав, что его вещи будут висеть на задней стене, у кухни. Лотрек настаивал, чтобы одну из его больших картин отнесли в уборную.
— Нигде человек не предается столь глубокому созерцанию, как там, — утверждал он.
В отчаянии папаша Танги обратился к Винсенту:
ebooksa