— Винсент, — воскликнул он, пожимая приятелю руку. — Знаешь, там на лестнице я видел гробовщика. Как по-твоему, кого он дожидается, тебя или меня?
— Тебя, Лотрек! На мне он много не заработает.
— Предлагаю небольшое пари, Винсент. Спорим, что твое имя будет занесено в его приходную книгу раньше моего.
— Идет! А на что мы спорим?
— На обед в кафе «Афины» и билет в Оперу.
— Я бы просил вас, ребята, шутить чуточку повеселей, — слабо улыбнулся Тео.
Вошел какой-то незнакомый человек, поглядел на Лотрека и уселся на стуле в самом дальнем углу. Все ждали, что Лотрек представит его, но тот продолжал разговаривать как ни в чем не бывало.
— Познакомь же нас со своим другом, — сказал Лотреку Винсент.
— А он мне не друг, — расхохотался Лотрек. — Это мой сторож!
В комнате наступила напряженная тишина.
— Разве ты не знаешь, Винсент? Месяца два я был non compos mentis[30]. Говорят, что это от злоупотребления спиртным, так что теперь я пью только молоко. Я пришлю тебе пригласительный билет на мою очередную вечеринку. На нем ты увидишь любопытный рисунок — я дою корову, да только вымя у нее не на том месте, где надо.
Иоганна подала угощение. Все говорили одновременно, перебивая друг друга, в воздухе плавал табачный дым. Это напомнило Винсенту прежние парижские времена.
— А как поживает Жорж Сёра? — спросил он Лотрека.
— Жорж! Неужели ты ничего не знаешь?
— Тео не писал мне о нем, — сказал Винсент. — А что такое?
— Жорж умирает от чахотки. Доктор говорит, что он не дотянет и до дня своего рождения — ему скоро исполнится тридцать один.
— От чахотки? Как же это, ведь Жорж был такой крепкий! Какого же черта…
— Он слишком много работал, Винсент, — объяснил Тео. — Ведь ты не видел его уже два года. Жорж трудился, как вол. Спал два-три часа в сутки, остальное время работал с дьявольским ожесточением. Даже его добрая мамаша была не в силах спасти его.
— Значит, Жоржа скоро не станет, — задумчиво произнес Винсент.
Явился Руссо, притащив Винсенту кулек своего печенья. Папаша Танги, все в той же круглой соломенной шляпе, преподнес Винсенту японскую гравюру и сказал горячую речь но поводу того, как они все рады снова видеть Винсента в Париже.