— Почему он изменился, я не знаю. Может быть, стал понимать, что я — камень на его шее. Ведь наши отношения повлияли на его репутацию. Все это осложняло ведение государственных дел. Он начал отдаляться. Сначала изменения проявлялись в мелочах. Он мог отложить нашу запланированную встречу, сославшись на какое-то собрание или другие неотложные дела. Я понимала, что по сравнению с его королевскими обязанностями наши встречи ничего не значат, поэтому не возражала. Пока однажды он вообще не перестал приходить или отказывался от встречи со мной. Сердце, которое он доверил мне, со временем стало тускнеть. Оно потихоньку пустело, съедаемое пренебрежением, тревогой и моими слезами. И однажды утром в нем ничего не осталось.
— Но мое сердце по-прежнему было у него. Какая ирония судьбы! Став равнодушным, он мог забрать у меня свое сердце, вот только я не могла вернуть свое, потому что любила его, несмотря ни на что. Но он ни разу не использовал его мне во вред. Он просто запрятал его куда подальше, с глаз долой, и позабыл. Я до сих пор ощущаю его скорбь.
— А после он погиб. Время от времени в Одалии вспыхивали небольшие мятежи. Дед Ванора всегда раздавал титулы направо и налево, в результате чего развелось слишком много аристократов, которые с еще большей жадностью присваивали себе земли и собственность. Когда Ванор направлялся на встречу к императору Ундолу из Даанориса, чтобы заключить мирный договор, его отряд попал в засаду. Так я свое сердце и не нашла.
— Порой мечты о том, что могло бы быть и что ты должен был сделать, могут утопить тебя в печали. Возможно, будь я рядом, трагедии бы не случилось и он остался жив. А может быть, мое присутствие ничего бы не изменило, потому что он владел моим сердцем, а с ним — большей частью моей магии.
— Тия, я о многом тебе рассказала, но вот что самое главное — никогда и никому не отдавай свое сердце. Иначе любой, кто сведущ в магии, сможет причинить тебе вред. Люди никогда не будут такими, какими мы их видим, но с нами всегда остается наше правдивое сердце.
С этими словами Микаэла сжала мою руку. Ее ладонь была теплой, лишь кончики пальцев окутала утренняя прохлада.
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—
—