Ангелотворец

– Ладно, ладно, я дал маху.

– Совершенно верно.

– Не все могут быть такими, как ты, Билли.

– Зато все могут быть самими собой. Это каким же надо быть идиотом, чтобы не понять: если женщина сует твою руку себе в лифчик, она явно не местный фольклор собралась с тобой обсуждать? Ты вообще нормальный, Джозеф? Голова на месте?

– На месте, конечно.

– Ни фига подобного!

– Я просто…

– Ты слишком стараешься быть джентльменом, Джо. Все это варится, варится у тебя внутри, а наружу не выходит. Ты слишком зажат.

– Неправда!

– Ладно, хорошо: какое именно действие юной Тесс могло быть истолковано тобой как недвусмысленный призыв к действию?

– Лучше на карту смотри.

– Я просто спросил!

– Составьте повелительное предложение из трех слов: «на», «карту», «смотри».

Билли утыкается в карту.

Вокруг – ни единого намека на жертвенные костры. Машина петляет по узким дорогам в сторону Козьей Кручи, и за очередным поворотом Билли показывает пальцем на большую ржавую бочку, в которой могли бы варить миссионеров, но угрюмое молчаливое небо проглатывает его шутку. Про перепончатых шутить не тянет. По дороге им попадается двое пешеходов и одна женщина на велосипеде. Джо ловит себя на том, что инстинктивно присматривается к их обуви: не кажутся ли их ступни больше или шире обычного?

Они поднимаются на холм и видят в стороне от дороги небольшое скопление домов. На карте Тесс оно называется «Старый город», однако домов – построенных из бетона и профлиста, – здесь не наберется даже на деревню. Среди них есть фермерское хозяйство и единственная бензоколонка.

Джо сбавляет скорость и опускает боковое стекло, собираясь заговорить с женщиной, которая сидит на скамейке и смотрит на дорогу. У нее всклокоченные ядовито-рыжие волосы. Женщина очень старая – Джо это понимает, когда обращается к ней с вопросом, и она поворачивает к нему голову. Щеки у старухи багровые от полопавшихся сосудов.

– Здравствуйте, – произносит Джо как можно вежливей и отчетливей на случай, если она туга на ухо. – Не подскажете, где здесь Козья Круча?

Она таращит глаза.

– Что-что?