— Да, и как следствие, завтрак я пропускаю. А ночью, когда появляется настоящий голод, я вынужден слоняться по общежитию в поисках еды, — недовольно заявил братец.
— Ну, прямо трагедия, — хмыкнул Фирс. — Ты, поди, еще и готовить пытался?
— Да, и я с гордостью могу заявить, что я единственный аристократ, кто смог насытить себя этой ночью!
Фирс выразительно взглянул на брата.
— Да, я пожарил яица.
— Посолил хоть? — хмыкнул Фирс и удивленно взглянул на Кирилла, что нахмурившись притих. — Понятно.
— Ну, еще скорлупа на зубах скрипела, — произнес он, но тут же добавил: — Но в сети пишут, что там много кальция!
— Ага. В костях тоже, но это не повод их грызть.
— Но, тем не менее, среди первокурсников я этой ночью блистал, — авторитетно заявил единокровный брат.
— Понятно, — вздохнул Фирс. — Как у вас комнаты, кстати? Большие?
— Да, побольше чем у простолюдинов, но есть нюанс.
— Какой?
— Если простолюдины живут по четверо в комнате, то нас поселили подвое.
— Что? Сосед оказался не очень? — хмыкнул новоявленный уборщик.
— «Не очень»⁈ Да это просто ужас! — возмутился Вешкин. — Мало того, что у него нет чувства ритма. Бог с ним, что ему не нравятся стихи, так он еще и играет на скрипке!
— Просто трагедия, — усмехнулся Фирс.
— Поверь мне, тебе надо услышать то, что он считает музыкой и ты поймешь, насколько глубока проблема.
— Очень?
— Глубже моря! — всплеснул руками Вешкин, чуть не потеряв пакет. — У него нет слуха и каждая его репетиция — это садизм над моими ушами!
Братья подошли к зданию. Вешкин открыл перед Фирсом дверь, и прошел внутрь.