Но, с другой стороны, закрытые глаза еще никого не спасли.
— Твою ж акаду, — устало выдохнул он, пытаясь как-то переключиться на более насущные в данные момент проблемы.
«Ты действительно мог утратить часть себя, и не заметить этого?» — спросил он у ворона.
«Мог. Если эта часть была небольшой».
«И поэтому ты не можешь вспомнить некоторые вещи?»
«Возможно.»
«Почему ты не сказал об этом мне?»
«Потому что сложно понять, что ты что-то забыл, если ты это действительно забыл».
«Но ты не мог толком вспомнить времена своего первого носителя», — заметил Эш.
«А ты не помнишь вкус материнского молока и как научился ходить, — возразил ворон. — Но тебя ведь это не смущает?»
Эш вздохнул.
И то верно.
«Но ты хотя бы помнишь, куда нужно ехать?» — спросил он ворона.
«Помню», — хрипло ответил тот.
— Ну так что, едем за второй половиной моего ворона? — спросил Эш у своих спутников, оборачиваясь через плечо.
Вопрос звучал глуповато, но нужно ведь было с чего-то начать разговор.
— Ты так говоришь, будто у нас есть выбор, — мрачно хмыкнул Ларс. — Решения принимаешь ты, молодой ворон. А мы лишь тебя сопровождаем.
— Мне не охрана нужна, а соратники! — взорвался Эш, заведенный своими недавними размышлениями.
— Я считаю, ты должен обрести целостность, — подал голос Дар. — Неполнота в чем-то — это всегда уязвимость. И недаром проклятый дед, намереваясь тебя усилить, тем не менее даже не заикнулся о расщеплении ворона. С трудом могу поверить, чтобы он не знал об этом.
Шеда между тем молчала, сосредоточенно глядя в темноту прямо перед собой.