Мир проклятий и демонов
– Пожалуйста, – попросил Третий. Магнус скрипнул зубами, кашлянул и демонстративно оглядел улицу, словно выискивая кого-то в толпе. – Скажи мне, выжил ли Стефан.
Пайпер заставила себя посмотреть ему в глаза, посветлевшие на тон, и сказала:
– Он попытался убить себя, но мы успели. Ма… маг погрузила его в сомнус.
Третий резко выдохнул.
– Стефан никогда не попытался бы убить себя. Ты не понимаешь…
– Он стал вратами. Его связало слишком много демонов, и он решил убить себя, чтобы спасти остальных.
Наверное, не следовало этого говорить. Третий мог ухватиться за ее слова и без остановки спрашивать, кто эти «остальные», кого пытался защитить Стефан, кто из магов оказался достаточно силен, чтобы использовать сомнус и попытаться спасти полукровку. Но он лишь не мигая смотрел на нее и не мог даже удержать на лице маску привычного спокойствия – губы дрожали, словно Третий никак не мог сформулировать мысль, а и без того белое лицо стало еще белее.
Пайпер почувствовала бурю за мгновение до того, как она обрушилась на них.
Магия взорвалась, коснувшись всего и всех. Это была короткая, но яростная вспышка, сотрясшая воздух, ленты и украшения на деревьях. В ближайшем здании треснул и посыпался сотнями осколков большой витраж, изображавший рыцаря в сияющих доспехах. Не успев упасть на землю, осколки замерли в воздухе, а после аккуратно вернулись на место – каждый кусочек, даже самый маленький. Мгновение – и витраж вновь был целым. Все стало как прежде, только взгляд Третьего пылал магией.
Пайпер не забыла, о чем он рассказал в том разрушенном зале. Помнила об убийствах, лишениях, жертвах, на которые пришлось пойти Третьему, о желании покончить с собой, которое он переборол ради помощи другим. Она не знала, пугало ли ее это, и порой даже воображала, как отреагирует, если при ней Третий совершит нечто, выходящее за рамки? Как, например, было с Катоном. Пайпер не хотела бы оказаться рядом, когда гнев сподвигнет Третьего на еще один отчаянный поступок.
Сейчас он пугал ее. Взгляд Третьего постепенно становился более осмысленным, но магия дрожала, передавая его ярость. Пайпер была уверена, что в тишине, когда даже ветер будто исчез, она расслышала, как сильно Третий сжал челюсти.
– Магнус составит тебе компанию, если желаешь, – сквозь зубы произнес он. – Мне нужно вернуться во дворец. Прости, если испортил впечатление от твоей первой прогулки по городу.
Ничего больше не говоря, Третий развернулся, игнорируя настороженные взгляды постепенно собиравшихся людей, и пошел прочь. Никто не пытался его остановить, никто не задавал вопросов. Люди просто смотрели. Некоторые – с осуждением.
Пайпер мысленно прокляла весь свет и бросилась догонять Третьего. Она расправила плечи, пытаясь подражать его осанке, и на быстрый вопросительный взгляд пробормотала:
– Я замерзла.
Позади послышались торопливые шаги. Магнус молча шел следом, как и подобало личному рыцарю самого сальватора.
Пайпер не хотела заканчивать прогулку так скоро, но потрясений хватило на дни вперед. Третий начнет задавать вопросы, как только они избавятся от лишних свидетелей, и ей нужно было подготовиться к этому. Решить, что рассказать и о чем умолчать, придумать, как сказать только нужное, чтобы Третий не понял, что она о чем-то умалчивает.
Она шла, стараясь держать спину прямо, и чувствовала странное шевеление магии. Поначалу Пайпер решила, что это все тот же гнев, но после почувствовала, что ей стало намного теплее. Третий не мог не знать, что она соврала, но поделился своим теплом вновь.
Третий бежал по пустым коридорам дворца. Каждый шаг эхом раздавался в давящей тишине. Он знал: ничего не закончилось.
Все только начинается.