– Кто это сделал?
– Неважно, – быстро ответила Пайпер, переводя взгляд на Ветон. – Что ты будешь делать?
– То, ради чего я вообще живу здесь.
Ветон тряхнула головой, резко выдохнула и опустила ладони на все еще кровоточившую спину Третьего – он тут же истошно закричал.
– Ему же больно! – испуганно выпалила Пайпер, крепко ухватив руку Третьего.
Ветон не ответила. Только приглядевшись, Пайпер увидела, что ладони целительницы порезаны, а на спину Третьего капает красная кровь. Ветон рисовала на его коже, покрытой сетью шрамов от старых и новых ран, сигилы. Глаза сальватора то мутнели, то светлели от магии, из-за которой Сила пришла в движение. Поначалу это были лишь крохи, первыми отзывавшиеся на Время, но с каждым нарисованным на спине Третьего сигилом Сила поднималась все выше. Очень скоро под кожей Пайпер вспыхнул золотой свет и змейками потянулся к руке Третьего, зажатой между ее ладонями. Магия гудела, требуя, чтобы ее использовали, и девушка использовала ее так, как умела – отдавала Третьему, слушая в голове далекий шепот, руководивший каждым ее действием. Ответная реакция не заставила себя ждать.
Пайпер зашипела от боли, впившейся в каждую клеточку тела. Кости словно перемалывало в пыль, а мышцы беспощадно рвало. Гул в голове стал таким оглушительным, что вскоре Пайпер уже не слышала шепота – только хруст снега, крики тысячи умирающих и страдающих, звон стали и чавкающий звук, с которым Маракс впивался в ее плечи. Хлопанье его кожистых крыльев раздавалось где-то на фоне.
Все это – лишь отголоски – тень той боли, которую испытывал Третий. Пайпер не понимала, как он терпел ее. Девушке уже хотелось выть от отчаяния и лезть на стену, а он только стискивал зубы, сжимал ее ладонь и уже почти не трясся, словно сумел взять предавшее его тело под контроль. Его наполненные слезами глаза рассеянно изучали лицо Пайпер, пока Ветон рисовала сигилы.
– Смотри на меня, – на выдохе произнесла Пайпер. – Слушай меня.
Она была уверена, что Третий едва сдерживает очередной крик, и потому начала рассказывать. Пайпер знала, что тот Второй мир, который он, возможно, видел, сильно изменился, но не объясняла каждую мелкую деталь. Она говорила с Третьим так, словно давно его знала, и он свободно понимал особый язык ее мира. Словно они были не сальваторами, связанными магией, а давними земными друзьями. Оказалось, что это было намного легче, чем она представляла.
Пайпер рассказывала ему о родном Портленде, его ярких домах, морозной зиме с множеством осадков. О своей не особо приветливой школе. Рассказывала, как старательно собирала ровно сотню фотографий для альбома, ставшего подарком на день рождения ее дяди, как заставляла брата помогать и как они едва не замучили соседского кота, с которым она пыталась сделать несколько снимков. Как Лео случайно разбил ее первую камеру. Как мама не выдерживала долгих прогулок по городу. Как бабушка Линда учила ее играть в бридж. Как она не стеснялась лезть в драку, если в младших классах кто-то надоедал Лео, и как потом выслушивала от учителей о своем неподобающем поведении, ловя благодарные взгляды брата. Как она клятвенно обещала покупать Эйсу его любимое мороженое за каждую книгу, которую он прочитает. Как громко пела вместе с отцом в машине. Как на спор поцеловалась с сокурсником, а потом, когда он потребовал продолжения, сломала ему нос – это произошло за две недели до того, как она узнала о существовании сигридского мира.
Пайпер болтала обо всем и ни о чем одновременно, изо всех сил сдерживая слезы, и не знала, почему так больно: из-за магии, связывавшей ее с Третьим, воспоминаний о сумасшедшем детстве с братьями или мысли, что она может не вернуться во Второй мир. Она знала, как это эгоистично, особенно сейчас, когда Третий страдал, но ничего не могла с собой поделать. Это было единственным, о чем девушка была способна думать сейчас, видя, с каким вниманием ее слушает Третий.
«
Третий внимательно слушал ее.
Ветон шумно выдохнула, отходя на пару шагов. Пайпер кое-как оторвала взгляд от лица Третьего – бледного, с кровью вокруг рта и на подбородке – и посмотрела на его спину. Сигилы, нарисованные целительницей, уже исчезли, но шрамы больше не кровоточили. Остались лишь синие пятна, странные символы и старые раны.
– Ракс, – презрительно фыркнула Ветон. – Вытри руки и принеси мне кувшин с водой.
Пайпер послушно встала, почти не ощутив, как рука Третьего выскользнула из ее ладоней. Ветон указала на дальний стол, на котором стоял нужный кувшин. Пайпер торопливо вытерла руки о первую попавшуюся ткань и принесла целительнице кувшин. Неизвестно откуда Ветон достала большую деревянную чашу, наполнила водой и опустила в нее чистую ткань. Не говоря ни слова, целительница отжала ее и приложила к спине Третьего. Она стирала кровь, промывала ткань в воде и продолжала. Пайпер стояла, пустым взглядом наблюдая за ней, и чувствовала себя лишней. Следовало уйти сразу, как только она привела Ветон.
– Найди красный отвар с травами.
Пайпер молча принялась искать, изредка поглядывая на Третьего. Он невидящим взором наблюдал за целительницей и не пытался ее остановить. Даже не шелохнулся, когда та стала оттирать кровь с его лица и подбородка. И после, когда целительница сумела усадить его и начала вытирать кровь с груди, Третий так ничего и не сказал.
– Возьми чашу вон там, – сказала Ветон, указав на шкаф, откуда Пайпер в самом начале достала сундучок. – Вылей красный отвар, добавь немного воды и порошка из зверобоя – он желтый, не перепутаешь, – и тщательно перемешай.