Я вскочила со стула, пока он не успел продолжить, и быстро залила оставшийся кофе в глотку. Шон резко перестал играть.
– Господи, прости, пожалуйста. Я только поняла, что уже опаздываю! – Я спрятала пылающие румянцем щеки и перекинула на плечо ремень от сумки. – Песня правда классная. Правда. Очень сексуальная. С нетерпением жду, когда услышу ее на выступлении.
Шон отложил гитару и встал.
– Джиана… – попытался он остановить меня, но я уже бежала к двери. По пути я споткнулась о ножку стула, накренилась вперед, но вернула равновесие и слегка крутанулась, чтобы не врезаться в бариста, несущего поднос с тарелками.
– Прости, я ужасно опоздаю, если сейчас не убегу. Но скоро увидимся! – бросила я Шону.
– Подожди!
Я остановилась, чувствуя, как колотится сердце, и повернулась, зная, что щеки залил такой густой румянец, что скрыть его уже невозможно.
Шон провел рукой по волосам.
– Могу я… есть ли шанс получить твой номер?
От моего разгоряченного лица отлила кровь.
Получилось. Все, что мы продумали с Клэем… получилось.
И впервые я осознала последствия.
Шон вложил в мою ладонь телефон, и, сглотнув, я быстро набрала свой номер. Так же быстро вернула ему мобильник и выдавила самую радостную улыбку, на какую была сейчас способна.
– Я тебе напишу, – пообещал он.
Отвернувшись, я помахала через плечо, пытаясь улыбаться спокойно и сдержанно. Однако, судя по тому, что Шон стоял, засунув руки в карманы и выгнув бровь, он явно меня раскусил.
А это означало, что ему нравилось нарушать мое спокойствие.
Когда я вышла из кофейни на жару, которая становилась с каждой минутой сильнее, то хлопнула себя ладонью по лбу и, простонав, провела ею по лицу.
С тем же успехом я могла бы нацепить на себя яркую табличку с надписью «Я – девственница!».
Смущение сменилось стыдом, а потом и паникой, и я почти галопом помчалась через студенческий городок.
Чем, черт возьми, я думала?