Проклятое сердце

Но как я могла думать о последствиях, когда каждый его твердый сантиметр в устойчивом ритме терся о мою сердцевину? К черту их. Мы не подходили друг другу – так сильно. И все же я не хотела, чтобы он останавливался. Я желала, чтобы эта сладкая пытка длилась вечно.

– Делайте все, что угодно, Ваше Высочество.

Его поцелуй карал, а язык завоевывал, господствуя с каждым идеально рассчитанным толчком. Он был порочной искрой, а я превратилась в извивающееся пламя, когда Риан призвал кинжал и срезал с меня платье, обнажая мою горящую кожу для нечестивых ласк его языка.

Сверкающие обсидиановые глаза с жадностью пожирали мое тело.

– Ты великолепна.

Впервые в жизни я почувствовала себя желанной и красивой.

Риан проложил дорожку поцелуев по моей груди, мимо пупка, к внутренней стороне моих бедер, снимая по пути остатки одежды. Опустившись на колени на каменный пол, он закинул мои ноги себе на плечи.

Я ожидала почувствовать его пальцы.

Но он пустил в ход язык.

Я хотела притянуть его ближе, хотела, чтобы язык двигался быстрее и жестче, но могла лишь стонать, извиваться и греметь цепями, сковывающими мои руки. Я бы не вынесла этой сладостной пытки, если бы он не продолжил в том же духе. Я бы умерла, если бы он остановился.

– Риан… – взмолилась я.

– Да, именно так, – прорычал он. – Кричи для меня. Умоляй о пощаде.

– Пожалуйста…

Он продолжал медленно истязать меня, даже когда у меня задрожали ноги и я взмолилась о пощаде. Его сладострастные мучения не прекращались до тех пор, пока я не вспыхнула пламенем, которое опустошило меня. Лишило дыхания. И заставило кричать от наслаждения.

Путы ослабли.

Я растянулась на холодном полу, застеленном тонким слоем соломы.

Меня не волновало, что камни царапали мне спину.

Меня ничто не волновало, пока я расстегивала пуговицы на его рубашке и проводила ногтями по широкой груди к животу.

Риан вмиг освободился от одежды, и я прижалась к нему, готовая принять его, но в то же время не ожидая, что он проникнет в меня одним, таким убийственно медленным толчком.

Его руки дрожали от напряжения, когда он перенес на них свой вес.