Проклятое сердце

Раздался стук в дверь. Приглушенные крики. Тайг и Рори. Она заперла их. Королева нахмурилась и, осмотрев мое лицо, остановила черные глаза на моей груди.

Она слушала мое сердце. Дыхание. И продолжала стучать пальцем по бокалу.

Затем она резко протянула руку и, зацепив ногтем вырез моего платья, оттянула его вниз.

Ее губы изогнулись в медленной, победоносной улыбке.

– Не потрудишься это объяснить, Риан? – Она постучала по небольшому шраму у меня на груди, который он оставил на коже в ночь перед моей смертью.

Я совсем забыла о нем.

Риан закатил глаза:

– Если вы спрашиваете, трахал ли я ее, то мой ответ – да.

Я вздрогнула. Его вульгарные слова предназначались для ее ушей, не для моих. Но я изо всех сил старалась не верить в них.

Королева достала кинжал со сверкающей рукоятью – почти точную копию того, что был у Риана.

– Неужели ты настолько глупа, что задрала юбки ради красивого личика и лживых обещаний? – спросила она, ведя острием по моей ключице. – Ты бросила свою семью, страну, чтобы жить среди нас, где тебя презирают, и все ради мужчины, который своей коллекцией жилетов интересуется больше, чем тобой?

– Я неоднократно говорил ей, насколько она жалкая. – Риан потянулся за бокалом. Я молилась, чтобы королева не заметила, что его рука дрожит.

Она усмехнулась, и ее клинок замер около моего сердца.

– Да, мне ее жаль, что она имела неосторожность влюбиться в тебя.

Наши с Рианом взгляды пересеклись.

– Я в него не влюблена, – сказала я.

Риан округлил глаза от удивления.

Королева тоже.

– Не нужно лгать, девочка. – Она надавила острием на мою кожу, пустив тонкую струйку крови, отчего у меня на глазах выступили слезы. Но я изо всех сил старалась сдерживать слезы. – Ты не первая, кто стала его человеческой игрушкой, и явно не последняя. – Она надавила сильнее. – Он, как ребенок, постоянно тащит в дом мусор с улицы и пытается доказать мне, что он ему нужен. Я пришла сюда, чтобы в очередной раз напомнить своему сыну, что это не так. Тебе надо думать о своих прямых обязанностях, Риан.

Риан сжал бокал так сильно, что костяшки его пальцев побелели.