– Ну что, явилась? Это Пита. Разве вы не познакомились вчера?
– Похоже, что нет. – Рыжее существо все подобралось и сузило глаза. Чувствуя себя неловко, Кэсси отвела взгляд. – Ты серьезно назвал своего кота Питером? Обычно так котов не называют.
– Нет же, Пи-та. И это девочка.
– Ладно. Пита… как плоский пресный хлеб? По-моему, такая кличка еще более странная, нет?
– Пишется как пита, в смысле хлеб, но не поэтому. Это аббревиатура. Расшифровывается, как «заноза в заднице»[11]. – Ого, ничего себе. Говоришь, что чувствуешь. – Кэсси неуверенно подняла руку, собираясь погладить кошку. Осуждение – вот что она прочитала в безжалостном взгляде Питы, который, казалось, говорил, что ей всё известно и всё это она осуждала. Выгнув спину, кошка повела ухом и на секунду повернулась к Кэсси сморщенным задом под помахивающим хвостом. А затем тяжело спрыгнула на пол.
– Обычно она дружелюбная, – заметил Льюис, возвращаясь к готовке.
Он обжарил грецкие орехи. Слил воду из кастрюли с макаронами. Натер сыр. Выложил все на большую тарелку, перемешал и поставил на стол.
– Оливковое масло. – На столе появилась изящная керамическая бутылочка. – Соль, наверное, не нужна, там же голубой сыр, но… на всякий случай. – Маленькая солонка из того же набора. Два стакана воды.
– Выглядит великолепно. Пахнет замечательно.
Льюис поднял стакан:
– За твое здоровье!
Вода, из-за нее.
– Слушай, ты можешь не пить, если хочешь. Ну… если ты не привык так делать за обедом. И сейчас пьешь воду только из-за меня.
Он пожал плечами:
– Иногда я и так делаю. Не всегда. А ты теперь никогда, я правильно понял?
– Проще остановиться полностью. По правде говоря, ничего в алкоголе особенного нет, как можно было бы предположить. – Она принялась за еду. – Знаешь, у некоторых в группе выздоровление напоминает их ребенка – постоянно нуждается в защите, питании и заботе. Они не сводят с него глаз. Неважно, какая проблема – алкоголь или наркотики, оно все равно остается в их жизни главным.
– А у тебя не так?
– С алкоголем не так, абсолютно. Для меня он лишь средство перемещения, и я никогда не нуждалась в нем физически. Хотела полностью отключиться, прямо до пустоты, до пробелов, хотела, чтобы он вырубил меня из реальной жизни, но тошнота, похмелье… – Она поморщилась. Опиаты лучше компенсировали Игру Воображения, но их труднее достать. Что же до алкоголя… Она никогда не испытывала жажду первого глотка с приходом нового дня, ей приходилось заставлять себя сделать этот глоток – словно принять лекарство или наказание. И теперь, уловив запах, доносившийся из дверей паба, она не испытывала искушения, хотя по-прежнему задерживала дыхание и отворачивалась. – С моей стороны было бы нечестно посещать собрания группы только по этой причине. Хотя иногда я все равно чувствую себя обманщицей, поскольку сомневаюсь, что у меня вообще была зависимость. А потом вспоминаю, как она подкралась ко мне. Я же с самого начала пользовалась Игрой Воображения каждый день, это было моей работой, понимаешь? Исследование, знакомство с продуктом, тестирование на наличие багов. Даже когда я заходила не по работе, а для развлечения, это было такое же занятие, как смотреть телевизор или читать книгу, только интереснее. Не знаю, как все происходило у тебя, но иногда вместо Игры Воображения я выбирала телевизор или книгу, к примеру, если сильно уставала и просто хотела, чтобы кто-то другой рассказал мне историю. Когда не хотелось создавать самой.
Льюис кивнул, соглашаясь.
– На самом деле, речь не об историях. Наверное, правильнее сказать «ощущения», ведь так? Или мгновения. Напряженные мгновения.
ebooksa