Однажды снова

Девушка скользит взглядом по своему голому телу — стресс сказался и на весе: плоский живот немного впал, а на бедрах проступили острые костяшки. Но она все еще была хороша. На секунду Мила задумалась о Леониде. Понравилось бы ему то, что сейчас видит она в отражении? Испытал бы он то желание, которое испытывал десять лет назад, глядя на ее юное тело?

— Глупые мысли не красят твое хорошенькое личико, — произносит вслух Мила, с издевкой цитируя слова собственного отца.

Затем накидывает халат и покидает ванную комнату. На свежую голову, девушка осматривает номер. В отличие от санузла, выдержанного в более современном стиле и целиком отделанного каррарским мрамором, гостиная и спальная обставлены в стиле бидермейер. Декоративные лепнины на потолках, светильники восемнадцатого века, большие светлые окна и старинные картины: все кричит о том, что, даже несмотря на то, что номер полулюкс, — это все еще «Плаза». Однажды они с Игорем уже останавливались здесь, правда, в президентском номере.

В очередной раз, убедившись в том, что ей не нравится ни европейский сервис, ни европейский интерьер, Мила вынимает свой макбук из дорожного чехла и садится на кресло, отделанное бархатом грязно-желтого цвета. Подушечки пальцев быстро бегут по клавиатуре, печатая письмо Якимову. Затем она открывает Телеграм и пишет ребятам из своей команды, рейс которых задержали. Очередной раз пробегается глазами по пресс-релизу, который отправила Агрономову. По тому, который этот напыщенный и самовлюбленный тип все-таки согласовал. Ведь формально в этом пресс-релизе Мила придерживается всех его требований: не задает вопросов о покойной жене Каменева, не интересуется дочерью и его личной жизнью. Все интервью строится вокруг «Миллениума», его производства, амбиций и планов по расширению. Но это совершенно не то, что нужно Якимову и Шатову. А потому, Миле придется подключить всю свою смекалку и обаяние, чтобы выудить из Лео как можно больше информации.

Тем временем мысли девушки возвращаются к жениху. Гоша так и не объявился после их ссоры, даже после того, как прислал тот огромный букет. Отец говорил, что несколько раз видел его, и он был темнее тучи. Но сейчас Милену больше волновала неопределенность их статуса, нежели реальная опасность того, что Гоша решит расторгнуть помолвку. Такая новость плохо повлияет на предвыборную кампанию ее отца. Как и то, что внезапно объявилась Полина. Кто знает, что взбредет ей в голову и что она может взболтнуть прессе за приличный гонорар.

Все следующее утро Мила висит на телефоне с коллегами. Киру свалила акклиматизация, Кравцов возмущен тем, что их поселили не в «Плазе», а остальные коллеги разбрелись любоваться красотами «Вечного города».

Нужно было срочно собрать всех вместе, поставить Киру на ноги и дать хорошенького леща взбалмошному фотографу. Поэтому Милена умело комбинирует белые штаны-палаццо с футболкой-поло цвета шампань, обувает свои любимые лодочки с острым мысом и дополняет образ сумочкой Шанель 2,55. Взбивает пальцами волосы и покидает номер.

В 14:30 команда «Империала» наконец-то собирается на летней площадке траттории неподалеку от Колизея.

— Милена, я просто не понимаю, почему в журнале это считается нормальной практикой, — активно жестикулируя, возмущается рыжий фотограф. — Я фотографировал Машкова, Чиповскую, Парфенову. Мне всех перечислить?

— Нет нужды, Сереж, — спокойно отвечает зам, попивая грейпфрутовый фреш. — Не забывай о том, что команда Стаханова сейчас находится в Греции. Габаева командирована на Бали, — Мила снимает солнцезащитные очки с ворота футболки и надевает их. — Они свои проекты защищали каждый не меньше пяти месяцев, чтобы финансирование выбить. А мы, по сути, без нужной подготовки, рванули сюда с идеей, состряпанной на коленке. Якимов считает, что выпуск будет бомбой. Он с трудом уговорил Шатова и совет директоров отправить нас в Рим. А ты возмущен тем, что у тебя в номере нет белого халата. Ну, детский сад, Сереж. У меня, вон, желтый и что?

— Но это несправедливо, Милена! — возражает Сергей, все еще ошеломленный. — Как мне сфокусироваться на работе, когда меня не уважают и не ценят? Я считаю, что… — он немного мнется, накручивая длинную рыжую бороду на указательный палец, но договорить так и не решается.

— Закончи мысль, — строго говорит Мила.

— Я хочу… — мнется фотограф.

— Ты хочешь жить в моей комнате в «Плазе»? — с улыбкой спрашивает начальница.

— Нет, я просто хочу, чтобы мы были расселены справедливо, — не сдается Кравцов.

— Ты действительно думаешь, что это важно? Что если ты живешь в «Плазе», то это сделает тебя лучшим фотографом?

— Нет, но это показывает твое отношение к команде.

— Моё отношение к команде… — Мила задумчиво повторяет. — Ты знаешь, чему я научилась за эти годы работы в «Империале»? — она двигается вперед и смотрит на Сергея в упор. — Тому, что важны не номера в отелях и не цвет халата, а результаты. Я научилась видеть дальше, чем просто роскошные кровати и комфорт.

— Но это несправедливо, что ты…

— Сереж, ты всегда будешь находить несправедливость во всем, если будешь смотреть только на поверхность. Ты нужен мне не для того, чтобы жаловаться на отсутствие белого халата, а для того, чтобы делать хорошие фотографии. Я верю в тебя, Сереж, — она наклоняется ближе и хлопает его по плечу. — И я знаю, что ты можешь сделать это.