Однажды снова

— Если ты не сменишь тон — сам будешь спасать свою задницу, — спокойно сообщает Милена, уделяя каждому слову особое внимание.

Игорь хмыкает в ответ, пытаясь придать своему голосу насмешливый оттенок:

— О чем это ты?

— О том, что ты как всегда меня не послушал, — девушка специально делает паузы между фразами, отвлекаясь на свой кофе. — Я говорила, чтобы ты не лез в махинации моего отца.

Игорь пытается выразить свое недоумение:

— Я все еще не вдупляю.

Милена поднимает взгляд и смотрит ему прямо в глаза.

— Я знаю, что ты приложил руку к атакам на «Миллениум», — ее голос становится более настойчивым.

— Ты просто помешалась на своем мебельщике, — эмоционально реагирует мужчина. — Какие атаки? Что ты несешь?

— Игорь, у меня есть доказательства того, что ты незаконным образом получил доступ к охраняемой информации.

Филатов откидывается на спинку стула и начинает громко смеяться:

— Мелкая, ты хотя бы знаешь, о чем говоришь?

— Я знаю, что тебе светит от трех лет. А учитывая, что все это по предварительному сговору с моим отцом, то и все пять. Это не шутки. Ты использовал свое положение, чтобы насолить Каменеву. Но ты не учел, что в Италии сидят специалисты не хуже тебя. Как и то, что судить тебя будут за преступления здесь, в России.

— Что ж, в юридическом вопросе ты подготовилась. Но при чем здесь я?

— При том, что мой отец — самый настоящий преступник. А ты — очередная марионетка в его руках. И поверь, когда я закончу с ним, зацепит и тебя.

— Мила, — снисходительно улыбается Игорь. — Ты хотя бы знаешь о том, чем занимается твой папа? С кем ты собралась заканчивать? Ты — букашка, которая решила укусить слона.

— Я — дочь своего отца, — с ноткой отвращения произносит девушка. — Идти по головам, защищая любимых — у нас генетически запрограммированная функция, — ее голос звучит отчетливо и безжалостно. — Значит так, да? Игорь проводит ладонью по короткому ежику волос на затылке. Ему тяжело дается делать вид, что он ничего не чувствует к Милене. Еще будучи подростком, девушка околдовала его своей холодной красотой и зеленью раскосых глаз. За те несколько лет, что они были вместе, Мила ни разу так яростно не кидалась на его сторону, как сейчас делала это ради Каменева. И это больно.

— Провела с мебельщиком меньше недели, и уже готова родного отца за решетку упрятать? — он встает со стула, с трудом разорвав зрительный контакт. Ходит со стороны в сторону, то и дело, ероша свои светлые волосы. — Решила послать меня к черту? А как же свадьба? Дом, который мы строим вместе? У нас были планы, Милена. — Ты отходишь от темы. — Ты трахалась с ним? — он подходит к ней и резко хватает своей ладонью ее лицо. Сдавливает щеки большим и указательным пальцем, вынуждая приоткрыть губы. — Смотри мне в глаза, — рычит мужчина. Кажется, что от злости его даже начинает потряхивать. — Трахалась?! — Мне больно, — шипит Мила. — Отвечай! — Иди к черту! Девушка пытается высвободиться из цепких рук бывшего возлюбленного, но он значительно крупнее нее. Кое-как она выворачивается и умудряется прокусить кожу между большим и указательным пальцем.

— Сука! — рычит Игорь и рефлекторно бьет ее другой рукой по лицу. Наотмашь. Больно и некрасиво. Стаканчик кофе выпадает из руки бывшей невесты, расплескиваясь коричневым пятном на белом паркете. Милена не сразу понимает, что произошло. Ее никогда в жизни не били. От неожиданности, она оседает на пол, прижав ладонь к пылающей щеке. Хочется расплакаться от обиды. И от боли тоже. С каждой секундой место удара начинает все сильнее саднить. Мила опускает взгляд на свои белые штаны и понимает, что он все в кофейных каплях, как и бордовый тренч, который она так и не успела снять. — Ты видишь, что ты со мной творишь? — не унимается Филатов, рассматривая укус на руке. — Я здесь неделю с ума сходил. Представлял, как этот сраный мебельщик лапал тебя. Ты сама во всем виновата, мелкая!

Его глаза горят яростью. Кажется, еще мгновение и он налетит на нее с новой силой. От эмоционального возбуждения лицо мужчины немного вспотело и покраснело. Мила же наоборот вся побледнела. Выделялся лишь след удара, алеющий на щеке и скуле. Она сидит на полу и боится пошевелиться. Снова ее тело реагирует подобным образом. Это самый настоящий ступор, как тогда в машине, когда неожиданно ворвалась Полина.