ЭлектроРод

— Готов, — отрапортовал он.

— Включить ультразвуковое охлаждение, — отдал приказ я.

Заработали ультразвуковые испарители, превращая воду в настолько холодный пар, что внутри начали формироваться микроскопические кристаллики льда. Включились нагнетатели, и вся эта масса на грани замерзания ринулась к основному энергетическому контуру.

— Температура ниже ста, — сообщил оператор. — Продолжает падать. Конденсат на главном проводнике. Прикажите прекратить охлаждение?

— Сколько до влёта врага в зону наших ПВО? — я задал вопрос другому оператору.

— Сорок пять секунд, — сообщил тот.

— Продолжаем охлаждение, — распорядился я.

— Температура ниже пяти градусов, — испуганно объявил оператор. — Мы можем достичь состояния сверхпроводника.

Повод для паники был. Когда ты живёшь в мире электрического коммунизма Теслы, тебе не нужны батарейки. Тесла башни производят такой объём электромагнитных волн и свободных токов, что тебе надо просто настроить технику, и она будет работать без подзарядки столько, сколько будет существовать частота, на которой она улавливает ток. Но система, получающая ток таким образом, должна не только пускать его на электронные цепи, но и стабилизировать. Если энергетический контур перегреть, то он расплавится, и вся система придёт в негодность. Но если переохладить его отдельные элементы, они станут сверхпроводниками. Система перестанет контролировать объём потребляемой энергии и вся энергия мира кинется внутрь твоих приборов. От такой мощи в считанные миллисекунды закипает сталь. И где-то на другом конце земли моргнёт лампочка. А тут произойдёт грандиозный взрыв.

Собственно, так и взорвалась Тунгусская лаборатория Теслы. Это было первое испытание контура. И он был слишком холодным для запуска, только вот экспериментаторы об этом не знали. Хотя Тесла о чём-то таком наверняка догадывался, не зря же его не было в тот день на испытательном полигоне.

В общем применение холодного пара — крайний случай. Как у нас. Обычно всю систему охлаждают горячим паром. И это идеально поддерживает рабочую температуру от ста до шести сотен градусов.

— Отключить холодный пар, включить горячий пар, как только система наберёт больше ста градусов, — скомандовал я операторам и тут же положил палец на свой наушник. — Кукша, огонь электрокартечью.

И снова всё небо засияло. Боевые и штурмовые меки разделились на две группы. Одна летела прямо на нас, а вторая — к крепости Кузьмы. Электрические сгустки просто накрыли атакующий нас отряд. Враг падал пачками. Но их всё равно было очень и очень много. Некоторые особо живучие механизмы выдерживали по восемь-десять попаданий, и только после этого сваливались в пике.

— Приземление врага на верхнюю палубу, — сообщили оба оператора. — Четыре боевых мека, и шесть штурмовых. Движуться к провалу на первую палубу, пробитую штурмовиком.

— Кукша, — приложил палец к наушнику я.

— Набираю энергию, — ответил он.

— Тридцать секунд до расплавления главного контура, — сообщил оператор, отчего я словил чувство дежавю.

— Тридцать секунд до расплавления, — сообщил я.

— Мне нужно ещё чуть чуть, — сообщил советник.

— Двадцать секунд, — голос оператора дрожал. — Десять, девять, — Всеволод вспотел, а глаза Нины полезли из орбит. — Восемь, семь, — что-то во рту пересохло, — шесть, — у моего начальника гвардии задёргался глаз, — пять, четыре, — Нина оперлась о кресло командующего и под её рукой стальной подлокотник погнулся, — три…