– Супруга вашего, Федора, – доложил по-военному четко Стас.
– Зачем?
– Для дела.
– Для какого?
–Для важного.
– Ты мне зубы не заговаривай! – подалась она грудью вперед.
Не известно, чем бы дело кончилось, если бы в коридоре, за ее могучей спиной, не материализовался сухопарый мужичонка.
– Аленка, ну ты че? – залепетал он ласковым голоском. – Это же от Свиридова. Вы от Свиридова, господа?
– От него родимого, Федя, – душевно пропел Кирсанов и счел нужным наябедничать, – а жена вот твоя допрос учинила.
– Вот, ты даешь, Аленка, ты мне всех клиентов распугаешь! – шутливо подпихивая ее в бок, заворковал Федор. – Иди, иди, женщина, у нас тут деловой мужской разговор.
И только он на лестничную клетку выскользнул и оставил за дверью настороженную тушу жены, которая проводила их подозрительным взором, как Кирсанов прижал его к стенке, сжимая кадык, и зашипел в лицо.
– Или ты мне выложишь адрес, или мокрого места от тебя не оставлю. Ты что думал, телефончик отключил, и все дела?
Федя задергалась нервно, понимая, насколько был не прав, избавившись от жены, как свидетеля их делового разговора, но ничего поправить уже было нельзя, горло сдавила жесткая длань – не пискнуть.
– Говори адрес, а то удавлю! – повторил Кирсанов и немножечко разжал хватку, чтобы клиент мог глотнуть воздуха.
– Я все скажу, – просипел Федор, вылупив на него глазки.
–И, действительно, честно признался, куда доставил Лику, заверив, что номера квартиры не запомнил, потому что она не захотела, чтобы он ее до дверей провожал.
– Если обманул, – пригрозил ему Кирсанов, – вернусь и порешу на месте. Усек?
– Я правду сказал, клянусь своими детьми! – воскликнул Федька, перепуганный не на шутку. – Что я, дурак, врать-то?
– Вот урод, еще и детьми клянется, – сплюнул на пол Стас, выражая полнейшее презрения ко всему окружающему.
– Надеюсь, что не настолько дурак, как кажешься, – прошипел Кирсанов и, развернувшись на пятках, стал спускаться вниз.