— Оригинальный подход… — Романовская, не поворачивая головы, еле слышно, почти одними губами, прокомментировала случившееся. Думаю, кроме меня никто и не заметил, не разобрал ее слов. Просто я ждал от Лины реакции, потому прислушивался.
Прекрасно понял, о чем она говорит, но промолчал. Объясню позже, когда мы окажемся подальше от лишних ушей и глаз.
— То есть, вот так теперь парни заводят дружбу… — Романовская, видимо, была слишком зла. Никак не могла заткнуться.
— Поговорим дома. — Отрезал я. — Сиди вон, слушай про третью мировую. Развязали, между прочим, такие же конченые придурки, как все вы.
— Да пошел ты! — Фыркнула Лина, но потом всё-таки замолчала.
Я был доволен. Одним поступком убил даже не двух зайцев, а трех. Выместил раздражение на его причине. Потому что Бутурлин меня реально вывел. В морду ему я дал с огромнейшим удовольствием. Привлёк внимание наследников. Причем конкретно так привлёк. Насчет Головина и Шереметева пока ничего не скажу, но Бутурлин признает только тех, кто сильнее. Слабые для него — пустое место. Даже если мы с Романовской подеремся на его глазах, он хрен соберётся завязывать со мной дружбу. А вот теперь — вполне может быть. И третье…
До конца урока я несколько раз замечал, как Морозова осторожно поворачивает голову и смотрит куда-то в угол. На самом деле, она таким образом пялилась на меня.
Знакомство продолжается
— Ты дебил⁈ Ты, блин, дебил? Псих⁈ Ооооо… Псих! Точно! — Ангелина буквально выплюнула последнее слово, потом вдруг резко замолчала и отстранилась, сделав шаг назад.
Хотя всего секунду назад ее лицо находилось очень близко от моего. Настолько близко, что я видел мельчайшие детали этого лица. Например, маленькую родинку над правой бровью. Она почему-то привлекла мое внимание. Пялился, как заворожённый, на крохотное пятнышко, пока Романовская, брызгая слюной, обзывала меня различными словами.
Девчонка, кстати, от злости вообще не контролировала себя. Даже как-то неожиданно. Я подозревал, она более стойкая в плане эмоций. Но ни фига. Крыло ее знатно.
Романовская сразу после урока истории, не успели мы выйти из аудитории, схватила меня за рукав и потащила куда-то по коридору. Как выяснилось через пару минут — в сортир. В женский, причем. Будто нет более подходящих мест для разговоров. Я успел мельком заметить на двери изображение девочки, когда уже оказался рядом.
— Эй, чокнутая семейка! — Крикнула нам вслед Лопухина. — А геометрия? Куда вы?
— Скоро вернемся. Возможно даже вдвоем. — Ответила ей на ходу Лина, затем тихо добавила. — Если я кое-кого не придушу.
Кстати, взглядами проводили нас все, кто был в коридоре, а не только Варя. Одноклассники выскакивали из аудитории и тут же, не теряя ни секунды, с восторгом рассказывали о случившемся остальным ученикам из параллели или тем, кто на год младше. Пожалуй, даже первоклашки скоро узнают подробности произошедшего.
Видимо, сам факт, что один из Наследников отхватил по роже, произвёл на богатеньких отпрысков сильное впечатление. Они, мне кажется, сами не до конца понимали, как на такое реагировать. У них столь значимых моментов не случалось. Подозреваю, стычки между учениками заканчивались всегда на уровне, свойственном Романовской. Обозвали друг друга, оскорбили, показали зубы и все. Более серьезное — ни в коем случае. Они же здесь — из определенного общества. Все, до единого. Максимум, чем могут померяться, это толщиной папашиных кошельков. Ну, может, у кого еще фамилия круче. Смысл драться? Это — история, свойственная нищебродам.
Я понял столь удивительную истину еще в момент своей драки с Костыревым, кстати. Что богатеи, на самом деле, считают зазорным тупо подойти к противнику и выбить ему парочку зубов. Честно, открыто, без всяких хитрожопых вывертов. Типа, это ниже из достоинства. Тогда ведь получилось то же самое.
Мы с Настей проучились год. Год ежедневных насмешек со стороны Костырева и его компании. К тому же, стараясь угодить Золотому мальчику, остальные наперегонки использовали любую возможность плюнуть нам с Настей в лицо каким-нибудь обидным словечком. Я, если честно, вообще перестал обращать внимания на их дебильные попытки зацепить нас. Только Настя переживала. Вот ее это почему-то задевало сильно. Возможно, из-за того, что она изначально считала всех людей хорошими и свято верила, мы не заслуживаем подобного отношения. Представить не могу, как она при том образе жизни, который имелся, ухитрялась сохранять веру во что-то доброе и светлое. Честно. Отец — алкоголик, нищета, в семье — вечные ссоры, денег нет, нормального быта нет. Но при этом Настя никогда не унывала. Реально. Вообще никогда.
В тот день Костырев был в ударе. Наверное, потому что я в тот день проявлял особое равнодушие к нападкам. Даже наоборот. У меня с самого утра задалось отличное настроение и всякое мудачье мало волновало. Уроки уже закончились. Мы вышли на улицу. Как назло, школьный автобус, на котором ездили домой, задерживался. Поэтому я и девчонка стояли возле ступеней, ожидая, когда появится Ахмед.
— Интересно… А каково это, жить на помойке… — Костырев с Залесской и их прихвостнями ошивались неподалеку. Никита, как обычно, высказывался громко. Настолько, чтоб мы с Настей обязательно его услышали.