— Отморозился, наконец…– Мой комментарий, наверное, был ни к чему, но просто вся эта срань, творившаяся последние пять минут, изрядно утомила. — Все. Он согласен. Давайте теперь коллективно успокоимся и разойдёмся миром.
— Вы обещаете, что мои родные не пострадают? — Юное дарование повернулось к Романовскому. Вопрос в первую очередь предназначался ему.
Однако полковник отвечать не торопился. Интересно…
— Я обещаю. Я даю слово. — Пришлось брать ответственность на себя. И если долбаный, Ликвидатор подосрет мне в этом вопросе, придушу его по-тихому ночью, честное слово.
Прогнозирование — быть или не быть? Вот в чем вопрос…
— Лерманов, не спать! — Прошипела Ангелина, а потом еще до кучи толкнула меня локтем с такой силой, что я чуть не свалился со скамейки.
И, наверное, свалился бы. Потому как сидел, подпирая голову кулаком и хлопая глазами, будто филин. Старался не вырубиться. Если бы с другой стороны ко мне не прижималась плечом Лопухина, точно кувыркнулся бы с лавочки.
Ее величество, Варвара Великолепная, сменила гнев на милость и сегодня даже соизволила сесть рядом. Не сказать, что я к этому стремился, по мне пусть бы еще хоть сто лет дулась, но кто же спрашивал моего мнения? Чертовы богатеи, живут так, будто весь мир вертится только вокруг их персон.
— Ты, конечно, козел, Антон… — Заявила она, швырнув школьную сумку на лавочку, когда в начале урока нарисовалась рядом с партой, где устроились мы с Романовской. — Но я, пожалуй, в этот раз тебя прощу. Так что, имей в виду, есть шанс исправиться.
Я посмотрел на Варю, кивнул, мол, не вопрос, и сдвинулся в сторону, дабы она могла благополучно водрузить свой охренительно важный зад на скамейку. Хотя, вообще не понял, что, а главное — зачем, мне надо исправлять. Просто не было ни сил, ни желания спорить. Состояние — отвратительное. Как в очень, очень старом, бородатом анекдоте. Лучше бы я умер вчера…
Романовская, кстати, тоже «отошла». Правда на учебу мы ехали молча и ее это молчание было выразительно-осуждающим. Но мне и самому хотелось посидеть в тишине, подумать. Осмыслить то, что произошло вчера. Интересный момент, но Романовский доченьку словно немного отодвинул в сторону от наших с ним общих дел. Она опять не имела ни малейшего понятия, насколько «весело» и «задорно» мы провели время с ее отцом.
— Вы вчера снова по делам особого отдела уезжали? — Равнодушно спросила Лина, стараясь не показывать недовольства. — Вернулись поздно, и сразу разошлись по комнатам. Отец даже отказался от наших с ним ежевечерних разговоров… А такого лет десять не бывало. Он всегда, как минимум, узнает хорошо ли прошёл день.
Девчонка изо всех сил пыталась говорить, не демонстрируя настоящие эмоции, но ее очевидно корежило от мысли, что полковник подзабил на единственное чадо, и теперь везде таскает с собой меня. Судя по всему, она бешено ревнует отца к какому-то псионику, без роду-племени, который, гад такой и сволочь, занял ее место рядом с Ликвидатором.
Мы уже подъехали к школе и это были ее первые более-менее похожие на разговор фразы после холодного «привет», сказанного, едва только сели в машину.
— Ну, так…немного. — Ответил я достаточно туманно.
Просто, раз уж сам полковник не желает посвящать девчонку в подробности, то мне оно тем более не надо. Особенно, если учесть, что дела выходили очень интересные.
Пока мы с Романовской топали к зданию школы, я вспомнил наш с Ликвидатором разговор, который сложился после того, как все закончилось.
— Откуда узнал про свинец? — Первым делом спросил он, как только малолетнего телепата забрали особисты.
Уходил псионик, конечно, с неохотой. Все время оглядывался на меня. Пришлось даже подойти к нему и сказать несколько напутственных слов.
— Я тебе верю. — Заявил пацан. — А им — нет.