Узники мира снов

Саргон, который (неужели!) только вспомнил об их встречах, развалился на садовой скамейке с подушками и еще на подходе Рэйны к особняку помахал ей рукой. На нем были только короткие штаны, в которых Саргон принимал солнечные ванны.

– Тихого Кошмара, – выдала Рэйна.

За время бега ее дыхание не сбилось, чем она гордилась.

– И тебе. – Саргон обвел Рэйну нахальным, оценивающим взглядом. – Мне передали, будто ты обо мне спрашивала. Скучала?

Она и забыла, насколько противным он бывал.

– Ни капельки.

– Как обидно! Почти до слез, – хохотнул Саргон, закидывая руки за голову.

– Насколько мне известно, сегодня я занимаюсь не с тобой. – Рэйна сложила руки на груди и перенесла вес на левую ногу. Неосознанно встала в позу, из которой ей было легче всего отразить атаку, если бы Саргон решил напасть на нее.

– Со мной, а после – с Бронтом. – Саргон взял бутыль и полил водой на свой торс. Его грудь украшали узоры татуировок, что служили своеобразным знаком заключенных им сделок. – Чтобы жизнь после смерти тебе не казалась раем.

– Я случайно тебе тут не мешаю? – холодным тоном осведомилась Рэйна, наблюдая, как Саргон прикрывает голову шляпой.

– Мешаешь. Отойди в сторону. Солнце загораживаешь.

Глаза Рэйны превратились в узкие щелочки. Она смотрела на него, не мигая.

– Что мне сделать?

Ее дыхание замедлилось, ноздри расширились. Ртуть, блестевшая в ее глазах, раскалялась. Рэйна балансировала на грани, а ее бурлящая сила нашептывала лишь одно: «уничтожь». От девушки тянулся шлейф смертельной опасности.

– Ты глухая? Отойди в сторону, говорю.

Рэйна со смертоносностью кобры сорвалась с места. Секундой ранее ее внутренний поводок, на котором она держала возросшую после охоты силу, лопнул.

Белоснежная, уничтожающая все на своем пути магия вырвалась на свободу.

Но Саргон отреагировал так же быстро. Набросив на ледяную сталь Рэйны покрывало из тьмы, он моментально оказался за ее спиной. Девушка молниеносно обернулась, отметив, что Саргон теперь был полностью одет.

Их силы, переплетаясь и кристаллизуясь, застыли в воздухе. Как и они сами.

Глаза пылали: ее – светом, его – тьмой. На лицах медленно проявлялись белые и черные трещины.