– …Таким образом объясняются следы на футболках и руках тренера. Но выпускать из заключения его никто не собирается, – Дана строчила как из пулемета, – так как теперь он обвиняется в продаже запрещенных веществ!
– Да уж, лучше поздно, чем никогда! – съязвил психолог и покосился на криминалиста. – А ведь могли бы засадить парня на всю оставшуюся жизнь!
– Я думаю, что его и так засадят очень надолго, – вставил полковник.
– Я вообще не понимаю, как при современном уровне технологий можно дать неправильную оценку микрочастиц, оставленных, как выяснилось, от работы с красителями! – поддел криминалиста психолог.
– Получается, что подозреваемых нет теперь?.. – задумчиво проговорила писательница, опередив эксперта, который возмущенно открыл рот, чтобы дать достойный ответ психологу.
– Хороший вопрос, – вступила Лола, – я не знаю, как у полиции, но мы вам подготовили еще одну, на мой взгляд очень серьезную, версию.
Гости недоуменно задвигались, уставившись на журналистку, а криминалист забыл про дискуссию.
Лола начала издалека, со дня похорон.
Оказалось, что у них было несколько кадров, где на площади мелькал Умберто, и они выбрали их для показа.
Она вдохновенно рассказывала о Терезе, не давая четких определений их отношений с директором театрального агентства.
Перейдя к сцене в усыпальнице Джульетты, сделала паузу, оглядев слушателей.
Все внимали с интересом, на лицах было написано замешательство и любопытство одновременно.
Момент плача в крипте ей удался на славу, недаром она готовилась накануне, зная, что придется впечатлить итальянского зрителя простым пересказом увиденного.
Как только Лола затихла, подала голос писательница:
– Боже мой, как он пошел на этот экстремальный шаг! До чего же близки в жизни любовь и смерть!
– Скорее, не любовь и смерть, а убийство из-за любви! И это уже звучит совсем по-другому. Эта вечная манера людей творческих профессий идеализировать преступников! – довольно резко возразил полковник.
– Так вы тоже думаете, что Умберто может оказаться убийцей? – уточнила Лола.
– Пока не уверен, фактов маловато, но такой возможности не исключаю.
– Эти рыдания перед гробом! – не успокаивалась писательница. – Представляю, как он любил Терезу и как ненавидел Трифоне!
– Да, как в одной очень известной русской пьесе: «Так не доставайся же ты никому!» – решила подлить масла в огонь Лола.