— Ладно, — Жека с вертушки зарядил Мартыну в шею. Тот охнул, и попытался ударить в ответ, но Жека пригнулся, и пробил ему фанеру сразу двумя руками. Мартын охнул, и согнулся в поясе, потеряв дыхалку. Жека зарядил ногой ему в рожу, опрокинув на спину. Тот закрыл лицо руками, думая, что его сейчас будут пинать.
— Ты кто такой сука? — медленно спросил Жека.
— Я... Кххх... Кххх... Саня... Кххх... — задыхаясь от боли, прокашлял Мартын.
— Обоссать тебя?
— Не... Нет... Не надо...
Жека плюнул Мартыну в рожу и побежал на остановку, там поймал бомбилу, и поехал домой.
— Жди тут! — сунул мужику рубль, и вышел из шохи. — Подождёшь, поедем обратно, ещё 3 дам. Отвечаю! Я скоро!
Дома по-бырому нашёл фотки. Повезло, нашлись технарские. 8 штук их делал, предвидя всякую фигню. Конечно, полуторагодовые, но пойдут. Мать засунула их в большой клеёнчатый пакет, где хранились вообще все фотографии, ещё с похорон прадедов. Самые ценные фотки — свадебные, и детей, сделанные в студии, хранились в громадном фотоальбоме.
Дома из малых никого не было — кто в школах, кто в садах. Матери тоже не было — на работе. Батя храпел с ночной, и вроде, трезвый. Так же быстро сел в тачилу, и поехал обратно. Успел. И даже до обеда оставался ещё целый час.
Владимир Станиславыч так же сидел, как изваяние, сложив руки на столе, и глядя в потолок. «Неужели он никуда вообще не встаёт, и ничего не делает весь день?» — подумал Жека, протягивая комсоргу фотографии и паспорт.
— Пиши анкету пока. Ручка есть? На. Вот бланк.
Комсорг вытащил из стола комсомольский билет, тщательно приклеил фотографию, поглядывая то в паспорт, то в рекомендацию. Потом достал печать из коробочки, покатал её по чернилам, и поставил поверх фотографии.
— Ты же работающий? — полуутвердительно спросил Владимир Станиславыч. — Один процент с заработка в месяц членских взносов. Мы считаем в среднем по 15 рублей в год. Деньги есть? За год сразу заплатишь?
Жека хотел было сказать, что три месяца уже прошло, когда он учился, и потом снова будет учиться, но возражать не стал. Хрен с ним. Пусть подавится. Отсчитал 15 рублей, и подал комсоргу. Тот засунул купюры в карман пиджака, достал 12 марок, и наклеил их в билет. Потом сунул его Жеке.
— Устав и цели организации сам посмотришь. Вот тебе макулатура, изучай.
Комсорг дал Жеке Устав ВЛКСМ в маленькой книжке, ещё несколько брошюр и листовок.
— Всё. Свободен, — махнул рукой Владимир Станиславыч. — Будут собрания, я сообщу. Вообще-то... Потом выйдешь на учёбу, подойдёшь сам.
Жека вышел, и посмотрел на комсомольский билет. Поверх фотографий стояла печать горкома ВЛКСМ, но каким-то образом она очутилась у комсорга торгового технаря. А может, их и было несколько. Впрочем, весь этот пофигизм и бюрократия говорила лишь о том, что самое главное в комсомоле — сшибать деньги с членов. Весь романтизм и значимость организации остались далеко в прошлом.
Приехал на работу как раз в обед. Не переодеваясь в рабочее, сразу пообедал.
— А ты чё это, увольняться уже надумал? — пошутил Санёк. Был он навеселе, как будто вдарил уже. Несло свежаком.
ebooksa