Откуда мне обо всем этом знать? О, это тайна. Скажу только, что в искусстве наблюдения мне нет равных.
Через минуту она почувствовала, как Кася тянет ее за руку влево, а Данута – вправо. Их круг покачивался, ладонь в ладони, локоть к локтю. Глаза прикрыты, дыхание ровное, поверхностное. Кася продолжала шептать свой стих-молитву, в ее тоне прорезались новые нотки. Таким голосом длиннокосые девушки из полузатерянных хуторов заклинали иглы от дурных гостей и тряпичных кукол, берегущих дом; заговаривали самый сладкий пряник для возлюбленного и клали его за пазуху. В ее убаюкивающем причитании мешались молитвы и языческие наговоры, древние, как род человеческий. Естественные, как само женское начало. Девочки уже раскачивались в едином ритме, их тела поймали волну, и сердца бились в такт.
Это было так сочно. Никто не смог бы создать подобную живую картину по прихоти, только лицезреть, как она по кусочкам складывается сама. Мне повезло, о, как же мне повезло! К счастью, я умею это ценить.
Кася понизила голос до едва различимого шелеста и завершила свою молитву-призыв.
– Духи здесь, – возвестил мой маленький медиум. По ее нежным щекам сбегали две блестящие дорожки слез.
Наверняка горячих, как живая кровь.
– Мама, папа… – Кася закусила губу. – Благодарю за то, что снова навестили меня. Прошу вас – угощайтесь поминальным ужином. Сегодня я не одна, я с подругами. – Ее речь стала сбивчивей, образ вещуньи рушился. Девочки заморгали, но рук не расцепили. – И у них есть свои гости и вопросы к ним. А с вами мы поговорим в другой вечер, – совсем уж бестолково заключила она.
Пансионерки переглянулись.
– Мария. – Кася повернулась к однокласснице. – Кого ты звала?
– Я? – вскинулась Мария. – Я звала… дедушку. Он давно умер.
– Он здесь, – серьезно ответила Кася. – Высокий, седой и совсем не толстый.
– Это он, он! – едва не подпрыгнула Мария. – Деда, я здесь! Ты меня помнишь?
Данута закатила глаза.
– Он говорит, что помнит тебя, Марыся. Как ты сидела у него на коленях и болтала ногами.
– Не помню такого… Но я же маленькая была, – тут же нашлась Мария.
– Дедушка благодарит нас за привет и угощение. – Кася слегка поклонилась. – Теперь ты можешь задать ему три вопроса.
Мария так разволновалась, что на несколько мгновений потеряла дар речи.
– Я хочу знать, хочу знать… Когда я выйду замуж? У меня будет белая лошадь с кудрявой гривой? И… я вырасту красивой? Ой, я же у дедушки спрашиваю! Не надо, третий вопрос не надо отвечать!
Кася сонно улыбнулась:
– Ты выйдешь замуж осенним днем, легкая, юная и прекрасная, в платье с тонким кружевом. Вы проживете счастливую жизнь и умрете в один день. А лошадь будет, белая, но грива ее будет гладкой, как китайский шелк.