Тот поморщился и сел на постели, обхватив руками голову. Он медленно обводил глазами лица друзей. Когда на его колени упала тень, поднял глаза и столкнулся с холодным взглядом аметистового глаза. Прежде чем сообразил, что делает, юный эльф вслух произнес:
— Не представляю, каких усилий вам стоило побороть искушение убить меня.
И тут же прикусил язык. Однако магистр лишь поднял бровь и саркастично заверил его:
— Можешь не сомневаться, от того, что я собираюсь сделать сейчас, я сам себе противен.
Другие адепты настороженно оглянулись на наставника. Однако тот лишь поставил перед юношей стакан, наполненный тягучей синеватой жидкостью с золотыми искорками. У Ллавена отвисла челюсть.
— Это что, яд? — подозрительно спросил Миран.
— Лучше бы это был яд, — фыркнул эльф и спрятал руки в рукава хьяллэ.
— Это замедлитель, — медленно проговорил Ллавен. — Снадобье, которым замедляли рост способностей темных.
Магистр бесстрастно напомнил ему:
— И ты можешь выпить его только один раз. Сейчас, когда я только пробудил твой дар, лучший момент.
Юный эльф осторожно, как величайшую драгоценность, взял в руки стакан и спросил:
— Где вы взяли его? Рецепт считается утраченным.
— В сокровищнице рода хаа Лларион Лэ можно много чего найти. Чем быстрей ты это выпьешь, тем лучше.
Ллавен согласно кивнул и залпом опустошил стакан. Поморщился, позеленел и выдавил из себя:
— Может, сумасшествие и не такая страшная перспектива.
Наставник иронично спросил:
— Хуже, чем десять лет нормальной жизни?
Райга устремила на магистра Лина требовательный взгляд и спросила:
— Какое сумасшествие?
— Так ты не знаешь почему мы истребили всех темных? — голос наставника сочился ядом. — То, что он жив — это страшное преступление. Любого младенца с черной прядью убивают. Во имя рода. Потому что чем сильнее становится взрослый темный, тем скорее он сходит с ума и начинает убивать светлых эльфов, чтобы забрать их силу. И отложить сумасшествие ещё на несколько лет. Это неизбежно.