Личные дела

Она должна была быть там. В отличие от Лорен, которой приходилось везде ходить пешком, Сиара покидала дом исключительно за рулем.

Лорен зашла в прихожую, больше похожую на обложку журнала, посвященного дизайну: ряд высоких розовых орхидей в хромированных горшках стоял вдоль одной стены; люстра, ниспадающая с потолка водопадом пузырьков, и гигантское позолоченное зеркало у противоположной стены. Дальше по коридору была дверь, которая, как уже знала Лорен, вела в гостиную. Напротив нее находилась кухня, и дверь в нее была распахнута настежь. Все это казалось каким-то запретным и странным, как когда ей было тринадцать лет и она забрела в секс-шоп в городе, пока ее мама разглядывала украшения в витрине на другой стороне улицы. Лорен стояла возле входа, изучая постеры на стенах и странные предметы, которые ей ни о чем не говорили. Например, кожаный ошейник с шипами казался слишком опасным для питомца. Продавцы болтали между собой, не замечая, что Лорен зашла в магазин. А потом мать с криком выволокла ее оттуда за руки.

Все еще ожидая, что Сиара появится в любой момент, Лорен кралась по коридору, который заканчивался внушительной винтовой лестницей, ведущей в спальни. Если Сиара отдыхала наверху, то где были дети? Лорен знала, что не должна была тут находиться, еще с прошлого раза. Но смутное ощущение, что что-то не так, заставляло ее идти вперед.

И тут она увидела на полу что-то похожее на кучу тряпок. Копна золотистых волос. Это была Сиара, неподвижно лежавшая с повернутым в сторону лицом. Она была такой же тихой, как и весь ее дом. Лорен прикрыла рукой рот, чтобы не закричать и не разбудить Уиллоу. Она протянула руку и, чтобы хоть немного успокоиться, потрогала дочь за свисавшую ножку. Лорен ощутила мягкое сонное дыхание малышки на своей шее.

– Сиара! Ты в порядке? – спросила она напряженным шепотом, бросаясь к соседке, но затем резко отшатнулась. К горлу подкатила тошнота. Вокруг головы Сиары расходилась лужа свернувшейся крови. В ноздрях тоже запеклась кровь, а руки и ноги были неестественно согнуты, словно у человечка, нарисованного ребенком.

Сиара была мертва, и Лорен понимала, что должна уйти. Пусть кто-нибудь другой возьмет на себя эту ответственность и вызовет полицию. Не она. Особенно после того, какое предупреждение ей сделал Шон.

Был ли это несчастный случай или нет, неважно. Лорен не должна была стать тем, кто найдет тело.

Ведь именно этого Сиаре и хотелось бы.

Часть первая Тогда

Глава первая

Тридцатое августа

Лежа на своей половине кровати, Мишти до самого подбородка натянула теплое одеяло. Она никак не могла согреться, что бы ни делала. Казалось, холод проник в ее кости и поселился в них сразу же, как она приехала в Ирландию. Тогда первый дождь промочил ее ноги прямо сквозь ботинки. Она пробовала все: носить толстые шерстяные носки, надевать под одежду термобелье и заворачиваться в кашемировую шаль, которую ей подарили на свадьбу. Ничего не работало: в последние пять лет у нее постоянно был насморк, и от этого все время хотелось есть.

Мишти родилась в Калькутте у родителей, которые, как ей казалось, желали ей всего самого лучшего. И этим самым лучшим для нее стал доктор Парт Гуха. «Я – врач, ставлю тебя в известность», – сразу сказал он на свидании, которое они им устроили.

Парт был академиком с докторской степенью по психиатрии и не слишком робким человеком. Он жил и работал в Ирландии, но прекрасно осознавал, каким ценным женихом считался в Индии. Родители рекламировали его потенциальным невестам на брачном рынке, как прекрасный вариант, и они не преувеличивали. Он был выше, чем средний бенгалец. Он в относительно молодом возрасте самостоятельно устроился в западной стране, и ему неплохо платили. Родители сообщали его точную зарплату, словно речь шла об акциях на Уолл-стрит. Он происходил из хорошей семьи, и штампы в его паспорте говорили сами за себя. Если бы он был домом, а родители – риелторами, то он стоил бы миллионы и находился в великолепном месте с непревзойденным видом. Родители Мишти не могли поверить своему счастью: они участвовали в «торгах» наряду с другими нетерпеливыми «покупателями».

Все они, склонив головы и сложив руки в жесте благодарности, представляли своих дочерей. Некоторых из них принимали, пожимая плечами, других же сразу отвергали, не давая им второго шанса.

Мишти и Парт впервые встретились в калькуттском ресторане, который позиционировал себя как настоящая американская закусочная. Там стояли диванчики, обитые коричневой кожей, а столики были отделены друг от друга прозрачными перегородками. Посетителям подавали молочные коктейли, картошку фри и гамбургеры с котлетами из куриного фарша. Их родители заранее продумали все, включая время и место свидания.

За нее тоже все решили, даже то, что на ней будет надето (джинсы, чтобы показать, что они достаточно прогрессивны, но более традиционная курта вместо блузки – это поможет сформировать правильное впечатление о семье, к которой она принадлежала, и продемонстрировать, что она сумеет поддерживать традиционные ценности в западных условиях), что она закажет (только бургер и, возможно, молочный коктейль, если он будет настаивать, но из вежливости нужно сказать, что она слишком сыта, чтобы брать еще и десерт) и список тем (его научные достижения, погода в Ирландии, по чему он скучает в Калькутте; главное – позволить ему рассказать о себе).

Времена изменились. Раньше муж не знакомился с женой до последнего, до момента, когда на свадьбе ей поднимали фату, а брак связывал их навсегда. Теперь тебе давали шанс (на самом деле даже несколько) встретиться и получше узнать человека, с которым проведешь всю оставшуюся жизнь.

Мишти даже не думала, что у нее есть хоть какой-то шанс. Она никогда не была за границей и не интересовалась психиатрией. И хотя ее уровня английского хватало, чтобы преподавать первоклассникам в англоязычной школе, она говорила с индийским акцентом и путалась в тридцати пяти предлогах. В отличие от многих из девушек, с которыми она работала в школе, и некоторых из ее двоюродных сестер, Мишти никогда не мечтала устроиться за границей. Ее вполне устраивало то, что она имела: жизнь в Калькутте с семьей, учениками, в уютном и знакомом окружении.

Парт смерил ее взглядом перед тем, как они сели за стол. Точно так же на нее посмотрела и мама, когда она выходила из дома. Оба оценивали ее пропорции, ее пригодность. Стоимость за килограмм. Мишти казалось, что он был для нее слишком хорош собой. У Парта были широкие плечи и кожа светло-золотистого оттенка, какая часто встречается у бенгальских мужчин. Благодаря этому они словно не старели. А может, из-за того, что у них не росла густая борода и при этом были по-детски пухлые щеки, но в то же время мужественные плечи. Парт зачесывал волосы набок. У него были длинные пальцы и расслабленные руки. Мишти представляла себе, что его почерк должен быть разборчивым и аккуратным. Парт был немногословным, но ему всегда было, что сказать, когда от него это требовалось: например, когда он дирижировал целой аудиторией непослушных студентов. Но как рисовала себе в голове Мишти, своих клиентов он превосходно умел выслушать.