– Вместе у нас все получится. Да, мам?
– Ты о чем?
– Ну, я имею в виду – мы сможем все это преодолеть. Мы справимся.
Мама взяла ее за руку и погладила кисть.
–
Сиара с трудом сглотнула. В горле у нее пересохло. Казалось, слюна поцарапала все на своем пути.
– Он тебя никогда не любил, мам. Все время, пока вы были женаты, он был с ней. Он сам так сказал. Он мне сказал, что всегда ее любил.
Мама улыбнулась, сбрасывая пепел с сигареты на пол.
– Да, я знаю. Он бы на мне не женился, если бы не ты. Он хотел, чтобы у тебя был папа. И настоящая семья.
– Ненавижу его, мам. Ненавижу его за то, что он с тобой сделал.
Сиара запястьями стерла слезы с мокрых щек. Мама покачала головой.
– Не надо его ненавидеть, милая. Он подарил тебе хорошее детство. Старался изо всех сил.
– А ты? Что он дал тебе?
Мама молчала, но, казалось, не раздумывала над ответом. Она просто уставилась в окно. В спальне было темно и душно, на улице же светило солнце. Стены нуждались в покраске, а на ковре были мокрые пятна и следы от кофе, как и на всей маминой одежде. Возле кровати лежала гора одежды и обуви, которую она больше не носила. Кругом валялись хлебные крошки.
– Ты же все сделаешь лучше, чем я, милая? – Сиара кивнула. Мама затушила сигарету о железную коробку от печенья, лежавшую на кровати. – Конечно, сделаешь.
Это был последний раз, когда она видела маму улыбающейся. Той ночью она перерезала себе вены. Это стало ее единственным правильным решением.
Глава тридцать пятая
Услышав, как захлопнулась входная дверь, Мишти села. Она лежала спиной к Парту, когда тот поднялся с кровати. Мишти слушала, как он шуршит одеждой. Парт даже не постарался куда-нибудь спрятать пижамные штаны: он просто бросил их на пол спальни.