Щит магии

Хафа окинул меня внимательным взглядом, кивнул и скрылся за деревьями.

Темные треугольные верхушки елей обрамляли ночное небо. Звезды были всего лишь крошечными точками света и все же освещали весь мир своим величием. Никакая луна не могла затмить их той ночью. Но звуки? Звуки были оглушающими. Лягушки пели возле реки по ту сторону дороги, а сверчки исполняли свою навязчивую мелодию. В кустах и на ветвях деревьев семейства маленьких животных прижимались друг к другу. Над головой, расправив крылья, бесшумно парили ночные охотники.

Воздух остыл, и я вдруг заскучала по ледяному ветру, который дул в Халенборге большую часть года. Я скучала по библиотеке и даже по белым стенам замка. Но больше всего я скучала по Рену. По отцу. Связывающие нас струны были всего лишь приглушенным гулом, который я всегда ощущала нутром, но в них я улавливала тоску, перекликающуюся с моими собственными чувствами. Эта связь заставляла меня скучать по дому еще сильнее, но в то же время, дарила мне спокойствие.

Когда полночный холод остудил мою ноющую спину, а мое дыхание вернулось к нормальному темпу, я поднялась на ноги, стряхивая остатки листьев. Со стороны лагеря доносились приглушенные голоса. Я пересекла тропу и пробралась сквозь деревья, отделяющие дорогу от реки.

Моя голова чесалась, а руки еще никогда не были такими грязными, но впервые за два дня я наконец-то оказалась в одиночестве. Распустив косу, я принялась вычесывать запутавшиеся волосы пальцами, и из золотистых прядей посыпалась засохшая грязь. При этом моя белая прядка оставалась скрыта под волосами. Теперь мне придется скрывать ее постоянно. Даже когда я совсем одна.

Ледяная вода пахла домом. По моей коже побежали мурашки, когда я опустила руки в холодный поток и умыла лицо. Затем я зачерпнула еще немного воды, чтобы вымыть грязь из волос. Через несколько минут пальцы совсем закоченели, но моя коса была снова туго заплетена, а глаза слипались от усталости.

Позади меня хрустнула ветка. Ледяные капли стекали с моих волос на мундир.

Звуки леса замолкли. Никаких лягушек. Никаких сверчков. Никакого жужжания насекомых.

Только мое прерывистое дыхание. Рука сама потянулась к рукояти меча.

– Принцесса.

Голос раздался из темноты, слева. Я отпрыгнула назад, выхватив меч моей матери, но это оказался всего лишь генерал Леланд.

– Ледники! Вы напугали меня, генерал.

– Простите, принцесса, – сказал он, слегка поклонившись. Неужели он наконец-то успокоился насчет внезапного отъезда Рена? Лицо генерала оставалось в тени, и я не могла разобрать его выражения. Его монотонный голос тоже не выдавал никаких эмоций.

Леланд кивком указал на меч, который я уже убрала в ножны. Мое сердце учащенно билось о ребра.

– Я заметил, что некоторые солдаты интересуются вашим мечом, – он понизил голос, и откуда-то из-за деревьев пугающе заухала сова. – Советую вам быть осторожней. Вы же не хотите потерять такую ценную вещь.

В тусклых бликах лагерного костра деревья отбрасывали длинные тени. На другой стороне реки хрустнула еще одна ветка.

– Я буду внимательней. Спасибо.

По дороге к лагерю я чувствовала, как моя спина чешется между лопаток. Это ощущение не проходило до тех пор, пока я не оказалась в безопасности своего шатра. Элейн уже посапывала во сне, завернувшись в плотное одеяло.

Я отстегнула меч и провела пальцами по голубому камню и мудреным узорам на клинке. Я не могла их видеть, пока оружие находилось в ножнах, но отчетливо помнила их расположение, размер и глубину.

Здесь не было деревенских жителей, никого, кто мог бы украсть мой меч. Если только генерал не имел в виду кого-то из своих. Нить моего отца не колебалась от волнения с тех пор, как я уехала.