Девушки здесь все такие милые

– Нет ничего невозможного – надо только поближе подобраться. – Она дохнула мне в лицо чем-то сладким, но не хмельным.

– И что мы будем делать?

Салли пожала плечами, словно импровизировала на ходу.

– Ну, были б у него яйца покрепче, он бы сам справился, а так придется ему помочь. Пора положить этому конец.

27. Сейчас

Кому: «Амброзия Веллингтон» [email protected]

От кого: «Совет выпускников Уэслиана» [email protected]

Тема: Встреча выпускников 2007 года

Дорогая Амброзия Веллингтон!

Приглашаем Вас на церемонию посадки дерева в память о Флоре Баннинг, которую так рано забрала смерть. Те, кто знал Флору, помнят, скольким людям она помогла за то короткое время, что училась в Уэслиане. Будем рады видеть Вас сегодня после обеда за Баттерфилд-С, где соберутся все друзья Флоры, чтобы помянуть добрым словом девушку, которая живет в наших сердцах.

Искренне Ваш,

Совет выпускников

Спина у меня липкая от пота, и сарафан, в который я только что переоделась, пристает к бедрам. Тест показывает две полоски – они проявились почти мгновенно, словно два средних пальца. «Чтоб тебе. Пила-пила свои таблетки, но карма все-таки настигла».

К моему большому сожалению, я знаю, что ложноположительных результатов не бывает. Это я в свое время усвоила на примере Билли – им с Райаном хватило одного раза без презерватива. У Тони все вышло иначе – ей не так-то просто оказалось забеременеть. Они со Скоттом шесть месяцев маниакально отслеживали овуляцию. Я полагала, что если бы и захотела детей, то повторила бы путь сестры. Но вот он – тот самый один процент невезения.

Не знаю, как к этому относиться, но точно знаю, что никакой ребенок мне не нужен. Я не смогу смотреть, как растет живот, как наливается и покрывается венозной сеточкой грудь, как раздуваются и перестают влезать в обувь ноги – и при этом чувствовать себя счастливой. Мне хочется написать Билли: «Ты была права», но она мигом возбудится, что наконец-то я тоже вступаю в клуб. Тут же начнет впаривать мне свою одежду для беременных – эластичные платья с катышками на локтях и легинсы, которые натягивались до самой груди, так что их постоянно приходилось одергивать.

Нет, я не могу сказать об этом Билли. Но Адриану сказать придется. Он разрыдается, упадет на колени и бросится нацеловывать мой живот. Нет, пока я даже думать об этом не могу. Пока не выясню, кто стоит за записками и что им от меня нужно.

Я смываю треклятую мочу, выкидываю тест и направляюсь к раковине, чтобы помыть руки. И только тогда поднимаю глаза и вижу надпись на зеркале – аккуратные буквы, выведенные густой алой помадой.

«Останься – это твой долг перед ней».

Руки у меня висят, как плети, свеженакативший страх приковывает к месту. Находясь в кабинке, я вроде бы не слышала, чтобы кто-нибудь заходил, – но сколько я там просидела, пялясь на тест и молясь, чтобы он как-нибудь взял и изменился? Или послание на зеркале дожидалось меня все это время?

Надо сказать Адриану, что мы уезжаем. Придется объясняться, что делать. Всего я ему, конечно, не открою. Но скажу достаточно, чтобы он сел в машину и Уэслиан навсегда остался в зеркале заднего вида.