Единственное слово в сознании каждого, леденящее до мозга костей, останавливающее воина, идущего в атаку, срывающееся с губ, летящее кубарем, выкрикнутое девушкой верхом на грозовом тигре. Волосы хлещут ее по глазам, пока вокруг завывают ветры, падает снег, и гром разрывает небеса.
Стая Края вечных бурь прибыла, окутанная градом из черных снежинок, полдюжины тигров быстро приземлились на штурмовой мост. Кайя и Буруу оставили в покое поверженного гайдзина и вцепились передними лапами в перила.
Грозовые тигры били крыльями и ревели от напряжения. И все вместе, очень медленно, они сорвали конструкцию с берегов, выкорчевав куски мерзлой земли. Железная платформа скрипела на стыках, прогибаясь под собственным весом, арашиторы ревели, пока тащили ее вверх, разворачивали и, наконец, отпустили, позволив упасть. Затрещали сварные швы, застонал металл, ударившись о черную, как смоль, Амацу, разлетелись в воздухе крупные брызги, и мост погрузился в воду, неспешно опускаясь на дно.
Армия гайдзинов была в полном беспорядке. Воины еще стреляли из луков, но промазывали, и стрелы падали редкими дождевыми струями. Юкико смотрела на них сверху вниз, вступая в песню жизни, заполняя людские мысли.
Скорбь о смерти Акихито, о потере друга, нежного, доброго и храброго, ушла навсегда. Подобно гайдзинским матерям, сыновьям и дочерям, попавшим в чрево невольничьих кораблей, которых больше никто никогда не увидит. Схожее горе, независимо от цвета кожи или имен богов и богинь, в которых они верили. Просто боль от того, что кто-то любил кого-то, но человека забрали навсегда, и он или она никогда не вернутся, и вообще не важно, сколько крови прольется в отместку.
Все одинаковы.
И те, кто не убежал с образами драконов в мыслях, опустили головы, и глаза людей наполнились слезами, а почему, они даже не знали. Из онемевших пальцев выпали луки, и, выдохнув, они прошептали имена матерей и дочерей, отцов и сыновей, пораженные в сердце, истекающее кровью.
Арашиторы взмыли в небо, черно-белый рой, с очами цвета жгучего янтаря и яркого изумруда. Направляясь на запад, Юкико наблюдала, как топчется по Йаме Землекрушитель подобно лавине, оставляя за собой бетонную пыль и крики. Она видела флот Гильдии, в дыму, огне и сверкающей стали. Темной тучей накрывался город Лис. Корчеватели-кусторезы загнали в угол толпу бусименов Кицунэ возле разрушенной стены и теперь рубили и резали их, как раскаленный клинок черный снег.
А позади солдат, среди руин, съежилась толпа беспомощных мирных жителей, всего лишь в минуте или двух от резни.
Юкико стиснула зубы, сжав катану так сильно, что заныли пальцы. И, наконец, почувствовала ярость, в честь которой Даичи дал название клинку. Вот она подступает к горлу, пузырится на языке, одна рука прижата к железу на животе, а на рукояти меча побелели костяшки.
Он почувствовал, как дернулись пальцы, когда мимо пролетел грозовой тигр с Юкико, с ревом устремляясь к орде гайдзинов. Но пальцы не на протезе, а именно плоть – та, которую отхватила эта парочка. Призрачное напоминание о битве на арене Кигена, о том, как он отплатил за ее предательство своим собственным, отбросив любовь ради чести. Верности. Рабства.
Оставив только ненависть.
– Вот и она! – Хиро вырвал цепную катану из ножен. – Давай за ними!
ebooksa