Гиндзиро приказал вывести беспомощных гильдийцев из Землекрушителя и поместить под замок. Кин умолял, чтобы собратьев отправили в больницу, и, поскольку темниц уже нигде не было, генерал согласился. Кин не сидел сложа руки: несмотря на травмы и раны, он вручную отсоединял каждого гильдийца от мехабака, прекращая их конвульсии, а затем помогал дрожащим людям с затуманенными глазами подняться на ноги.
Кин пошел обрабатывать раны и лечиться только после того, как в больницу отправили последнего гильдийца.
Юкико он не сказал ни слова.
Она вернулась на место крушения «Почетной смерти» и не удивилась, обнаружив, что Хиро исчез. Размазывая слезы по лицу, подошла к телу Мичи, которое сразу же отнесли в Кицунэ-дзё.
Мичи положили в саду под белыми простынями, которые накрывало черным снегом – всего лишь одну из сотен, ряды которых увеличивались с каждой секундой.
Юкико знала, что скоро они будут иметь дело с гайдзинами: ведь надо забрать Акихито – или, по крайней мере, то, что от него осталось. Но сейчас она просто плакала и уже не могла остановить рыдания, безостановочно изливающиеся из груди бурным потоком. Здесь, в тишине, потеря чувствовалась еще сильнее, поскольку и грозовые тигры горевали о павших соплеменниках, и в небе кружила верхом на Кайе девушка, оплакивая свою любовь.
Скорбь.
Юкико нырнула в Кеннинг и на ощупь направилась на юг, ощущая, как в затылке начинает болеть голова. Она чувствовала, что вокруг руин в зоне Пятна сгущается кромешная тьма, извивается и бурлит, как отдается в сознании едва слышное эхо, а ломаный, сводящий с ума ритм пытается втянуть ее внутрь.
Она снова прижалась к теплу Буруу. Дрожа.
Буруу понюхал воздух, посмотрел на немногих оставшихся в живых собратьев по стае, кружащих наверху. Взгляд Хана был прикован к черному Сукаа, который пролетал над городом, как ворон в старых сказках: вестник смерти, идущий по следам войны.