Несущая смерть

Девушка посмотрела на Мостового, на окружавших ее солдат. Пришедших сюда, в такую даль. За сотни миль от своего дома. Но каждым движет жажда мести, втягивая всех в одну и ту же нисходящую спираль. И она не сомневалась, к чему приведет противостояние…

– Да, мы были неправы и принесли вам много горя, капитан. – Она смягчила голос, развернув ладони вверх. – Если бы я могла все отменить, так бы и поступила. Но вы должны знать – содеянное уже никогда не повторится. Гильдия Лотоса уничтожена. Сегодня. Моим народом, моими друзьями – мужчинами и женщинами, которые не могли жить в стране, построенной на крови вашего рода. Я действительно сожалею о ваших потерях. Но сейчас мы сталкиваемся с еще большей угрозой, чем вы способны вообразить. И нам нужна ваша помощь, чтобы ее ликвидировать.

Мостовой выдержал долгую паузу, прежде чем перевести речь Юкико. Девушка заметила, как сузились глаза Кати, а с губ жрицы сорвался горький смешок, обнажив заостренные зубы.

Слова Кати были подобны шипению гадюки:

– Хана убила Святую мать. Руку Императрицы. Между нами не может быть мира, девочка.

– Тогда мы умрем, – выплюнула Хана. – Все мы. И вы тоже.

– Угрожаешь, моя кровь? Такова ваша увертюра к миру?

– Хана никому не угрожает. – Юкико покачала головой. – На юге растет и поднимается из земли зло. Рана на теле мира, извергающая демонов. Пока они слабы. Ошеломлены рождением. Но скоро дозреют и восстанут. Заполонят все – от оконечности Сейдая до острова Шабишии. От восточных морей до Йотаку. Дети Эндзингер, вестницы конца, выступят в поход, и все, что было до них, погибнет.

– И как это касается нас?

– У тебя нет флота, дядя, – сказала Хана. – Ты здесь в ловушке, как и мы.

Юкико шагнула вперед, умоляюще глядя на сестру Катю.

– Мы причинили вам зло, боги знают это. Но, если вы не найдете сил простить нас, все живое на острове погибнет. – Юкико посмотрела на свой живот, почувствовала тепло нерожденных детей, растущих с каждым днем. – Я… – Но фраза застряла в горле. Из-за невозможности ситуации.

Чудовищности происходящего.

– Я стану матерью, – добавила она. – Мои дети придут в мир, который я тоже помогаю создавать. И мысль о жуткой опасности приводит меня в абсолютный ужас, Катя. Но больше всего меня пугает иная мысль: ведь у них, возможно, вообще никогда не будет шанса. И какая-то часть меня удивляется, почему я не могу просто улететь, оставив кошмар позади. Сказать себе, что я старалась, и надеяться, что ложь позволит мне спать по ночам. Но я думаю о других матерях и отцах на островах, которые, безусловно, сыграли свою роль в страданиях вашего народа. Они тоже любят своих дочерей и сыновей. А их отпрыски заслуживают будущего не меньше, чем мои. Если же я продолжу бороться, чтобы дать им это, если потеря моей жизни и жизни моих детей будет равносильна спасению сотни тысяч… – Юкико смахнула выступившие слезы, прижалась к Буруу. – Простите.

Собравшиеся гайдзины смотрели на нее.

– Все вы, простите. Я сожалею о том, что с вами сделали. И хотя не имею права, я умоляю вас помочь нам так, будто вы помогаете себе. Хотя очень немногие из нас заслуживают поддержки… Однако я бы назвала по крайней мере двоих, кто ее заслуживает. – Девушка снова посмотрела на Катю и с трудом сглотнула. – Пожалуйста.

По темнеющему небу прочертила дугу молния, ветер доносил до ушей глухие звуки панихиды. Святая сестра уставилась долгим и пристальным взглядом. На солдат, сгрудившихся вокруг. На девушку и грозового тигра, на блестевшие в ее глазах слезы. На капитана, наклонившегося поближе и шепчущего ей на ухо.

– Пожалуйста… – Юкико обняла Буруу за шею и еще крепче прижалась к нему.

Сестра Катя заговорила тихим и размеренным голосом, не сводя взора с Юкико.

Девушка повернулась к Мостовому, наблюдая, как он выдыхает, как опускаются его широкие плечи.