Несущая смерть

Но его уже нет. Отец умер, сражаясь за то, что любил. Ради нее. Ради чего-то большего. Точно так же, как поступил Тора Такехико, пролетев сквозь Врата Дьявола и каким-то образом запечатав их.

Что ждало ее за черной тьмой? Вернется ли она когда-нибудь к тем, кто остался позади?

Она повернулась к Кину, опутанному ремнями и кабелями рулевого: латунная кожа поблескивала в свете панелей управления. Без мехабака на груди скафандр выглядел странно, а сам Кин без шлема казался незнакомцем. Юноша наблюдал за Юкико своими остро сверкающими, как ножи, глазами. Он отказался от обезболивающих, опасаясь, что препараты притупят его рассудок. На лбу блестел пот, а бледное лицо исказилось от страха.

Но не за себя.

– Я не хочу, чтобы ты это делала, – сказал он.

– Я должна. – Уголки ее губ дрогнули в слабой улыбке. – Настало время стать героем.

– Ты когда-нибудь замечала, что наши герои никогда не доживают до счастья? Кицунэ-но Акира, Тора Такехико, все легендарные Танцующие с бурей. Никто из них не умер в собственной постели. Ни один не насладился победой, ради которой сражался, или жизнью в мире, который защищал.

– Любили бы мы их столь же сильно, если бы они вернулись домой после окончания войны?

– Я бы любил, – вздохнул Кин. – Любил бы еще больше. С каждым вздохом. С каждым ударом сердца. И был бы счастлив отдать все, что у меня есть, лишь бы она вернулась ко мне.

– Она?

И Кин прошептал один-единственный крошечный слог, огромный, как небо:

– Ты.

Юкико подошла к трону рулевого, к юноше, закованному в латунь. Он страдал так, как никто другой, ради своей души. И был готов на все, мог рискнуть всем ради той, кого любит.

Ради нее.

Юкико встала на цыпочки и обхватила его щеки ладонями. И, придвинувшись ближе, чтобы почувствовать тепло, исходящее от Кина, прижалась губами к его рту.

Веки у нее затрепетали, закрываясь, и мир исчез. Пропали шум и свет, горе и страх. Остались только они вдвоем, ее губы на его губах, мягких, как мечты об облаках, разжигающих у нее внутри пламя, растапливающих лед, оставляющих после себя ноющий, блаженный жар.

Юкико сделала глубокий вдох, ощутив его вкус, запах и дыхание в своих легких, а затем выдохнула частичку себя – из глубины души – прямо в него. Объяснение. Прощание. Поцелуй, который будет гореть в ее сознании нескончаемо долго и заставит страдать под этим отравленным небом.

Поцелуй, ради которого стоит умереть.

Она медленно и неохотно отстранилась, Кин рванулся вперед и еще несколько отчаянных секунд прижимался губами к ее рту. Но наконец они оторвались друг от друга. Их взгляды встретились вновь.

Как много недосказанного повисло между ними.