Империя вампиров

– Как повела себя сестра Хлоя, услышав твой смех?

– Ну, от радости скакать не стала. Правда, я тогда так напился, что мне было плевать.

Хлоя смотрела со смесью жалости и гнева во взгляде, как я катаюсь по полу «Идеального мужа» и хохочу так, словно она – придворный шут самого императора Александра.

Тогда к нам, пряча руки в рукава рясы, подошел старый священник-зюдхеймец. Его морщинистая кожа, темная, как сумерки, напоминала скорлупу грецкого ореха. На шее у него висел символ Спасителя, колесо – идеальный круг из чистого серебра. В те ночи он стоил целого состояния.

– Все хорошо, сестра Хлоя? – спросил он, глядя на меня с недоумением.

– О, даже лучше, чем просто хорошо, отче, – просмеялся я, смахивая слезы. – Вы разве не знаете, что наша Хлоя отыскала ответ?

– Попридержи язык, Габриэль, – пробормотала сестра.

– Она знает, как оборвать эту сраную бесконечную ночь, никак не меньше!

– Закрой рот! – приказала Хлоя, пнув меня в голень.

Болтовня в таверне стихла, все с увлечением следили, как я выставляю себя полнейшим мудаком. Прислужница горестно посмотрела на устроенный мной беспорядок. Паренек по имени Диор взирал на меня с чистым презрением из-за сигарильного дыма, а вот юный бард с улыбкой поднял за меня кружку.

И как раз в этот момент дверь таверны открылась, впуская брызги ледяного дождя и пухлого элидэнца средних лет. Лицо у него раскраснелось, напудренный парик съехал набок. Пальцы-сосиски, в которых он сжимал посох с навершием-завитком, были унизаны серебряными перстнями, а красная мантия – покрыта шитьем в виде строк из Писания; на шее висел символ колеса. Пришел мужчина в сопровождении ополченцев, дежуривших у ворот.

Он обвел кабак злым взглядом, который остановил на владелице.

– Мадам Петра, – сказал он. – Неужто к вам в заведение так часто заглядывает почтенное дворянство, что никто и не думает послать за мной с известием о приезде угодника?

– Мы побоялись тревожить вас во время молитвы, епископ дю Лак, – потупившись, ответила женщина. – Прощу прощения.

Я присмотрелся к священнику. Заметил, как с его появлением упало настроение в зале. Он явно заправлял в этом городке. В ночи голода и страданий после начала мертводня не осталось в империи никого, кто процветал бы больше Святой церкви. Когда ад разверз свои врата, простонародью оставалось только обратиться за руководством к священникам. Но я знавал монахов, холоднокровка, и знавал политиков. Обручальное кольцо поставил бы на то, что этот ублюдок был из последних: слишком уж хорошо одет, слишком уж сыт, и явно считает, будто ему везде рады. Я убрал с лица волосы и с трудом ткнул в его сторону пальцем.

– Какое у тебя платьишко милое.

– Вам бы следить за языком, мсье, – предупредил епископ, – иначе вас погонят по улице плетьми, как непослушного пса.

– Как-то это не очень вежливо.

Он оглядел меня, лежащего на полу в обнимку с водкой, небритого, босого и с грязными ногами.

– А вы как-то не похожи на того, кто заслуживает вежливого обращения.