Через несколько минут Аннабет пристроилась рядом со мной.
— Слушай, я… — Голос ее пресекся. — Спасибо, что вернулся за нами. Ты проявил храбрость.
— Мы же одна команда.
Несколько шагов Аннабет прошла молча.
— Это все равно что пережить смерть… не говоря уж о том, что если б ты облажался, то наш поиск сразу накрылся бы. А ведь, возможно, это мой единственный шанс увидеть настоящий мир.
Ураган наконец-то прекратился. Стоявшее над городом зарево погасло, оставив нас в полной тьме. Я видел только, как блестят золотистые волосы Аннабет.
— Ты не покидала Лагерь полукровок с семи лет? — спросил я ее.
— Ну… мы выезжали только на короткие экскурсии. Мой папа…
— Преподаватель истории?
— Да. Дома я как-то не прижилась. То есть я хочу сказать, что лагерь и есть мой единственный дом. — Теперь Аннабет выпаливала слово за словом, как будто боялась, что ее могут остановить. — В лагере ты много тренируешься. Все чудесно и замечательно, но монстры-то живут в реальном мире. Только здесь ты можешь понять, на что годишься.
Если бы я кое-чего не знал, то мог бы поклясться, что в Голосе ее прозвучало сомнение.
— Ты здорово орудуешь этим ножом! — восхитился я.
— Думаешь?
— Любой, кто сумел проехаться верхом на фурии, молодец, по-моему.
В этой тьме я ничего не видел, но подумал: может, она улыбнулась.
— Знаешь, — сказала Аннабет, — пожалуй, я расскажу тебе… одну забавную штуку, когда снова сядем в автобус…
Не знаю, что уж там она собиралась рассказать, но ее прервало настойчивое «ту-ту-ту», как будто сова подавала сигнал бедствия.
— Эй, — крикнул Гроувер, — на моих дудочках все еще можно играть! Если я вспомню следопытскую песню, то мы выберемся из этого леса!
Он выдул еще несколько нот, однако мелодия подозрительно напоминала Хилари Дафф.
Вместо того чтобы ловко пробираться вперед, как то и подобает следопыту, я тут же врезался в дерево, и на лбу у меня вскочила шишка величиной с кулак.