— Мне пора, сынок. Не забудь отдать должное праздничному торту.
Ровно в ту же секунду он обратился в клочок тумана, и теплый морской бриз подхватил его и вынес за окошко.
Не очень-то легко было убедить Пола Блофиса, что наш гость предпочел спуститься по пожарной лестнице. Но так как люди обычно не имеют привычки растворяться в воздухе, ему ничего не оставалось, как поверить этой сказочке.
Мы лакомились синим тортом и мороженым до тех пор, пока не почувствовали, что больше нам не осилить. Затем стали развлекаться, играли в разные дурацкие игры, в «Монополию» и в шарады. Тайсон понятия не имел о шарадах, он предпочитал выкрикивать ответ, а не изображать его всякой там мимикой. Но зато в «Монополию» он играл как бог. Меня он выбил на пятом раунде и тут же принялся банкротить маму и Пола. Я оставил их сражаться и ушел к себе в спальню.
Поставил тарелку с недоеденным куском торта на тумбочку, снял бусы, которые получил в Лагере полукровок, и положил их на подоконник. Сейчас на нитку было нанизано три бусины, это означало, что я провел в лагере три лета. Также эти бусины являлись символами трезубца, золотого руна и еще одной вещи — прихотливо прорезанные в третьей бусине переходы означали «Битву за лабиринт», так стали называть ребята наше сражение. Интересно, что случится в лагере следующим летом, стал воображать я, и смогу ли я туда приехать? И доживет ли до следующего лета сам лагерь?
Взгляд мой упал на телефон, стоявший рядом с кроватью. Что, если я позвоню Рейчел Элизабет Дэр прямо сейчас? Мама спрашивала меня, не хочу ли я пригласить еще кого-нибудь к нам на праздник, и я еще тогда подумал о Рейчел. Нет, я все-таки не стал ей звонить. Не знаю почему. Мысль об этом пугала меня ничуть не меньше, чем вход в лабиринт.
Я похлопал себя по карманам и стал выкладывать свои сокровища. Анаклузмос, пакетик бумажных носовых платков, ключ от двери. Затем подошла очередь нагрудного кармана, и я вдруг почувствовал, что там что-то лежит. На мне как раз была та белая хлопковая рубашка, которую Калипсо дала мне на острове Огигия. Я достал маленький лоскуток ткани, развернул его и увидел росток «лунного кружева»! Он был совсем крохотный, почти увядший за эти два месяца. Когда моих ноздрей коснулся запах зачарованного сада, мне стало очень грустно.
Я вспомнил последнюю просьбу Калипсо, когда она попросила меня посадить ради нее садик на Манхэттене. Я открыл окно и шагнул на пожарную лестницу.
На одной из площадок мама держала цветочный горшок, в который обычно высаживала весной цветы. Сейчас, в августе, в нем, конечно, ничего не росло.
На Нью-Йорк уже опустилась ночь. В ясном небе стояла полная луна, и потоки ее света падали прямо на нашу 82-ю улицу. Я аккуратно вырыл в горшке небольшую ямку, опустил в нее засохший росток, забросал землей и полил нектаром из своей лагерной фляжки.
Сначала ровно ничего не произошло.
Но я продолжал внимательно глядеть на горшок и вдруг увидел, как вырвался из земли крохотный серебристый стебелек — детка «лунного кружева» — и засиял в лунном свете.
— Красивое растение! — произнес рядом со мной чей-то голос.
Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. А когда оглянулся, то увидел, что на ступеньке рядом со мной стоит Нико ди Анджело. Откуда он взялся — понятия не имею.
— Извини, не хотел тебя так напугать, — улыбнулся он.
— Чего уж, ладно. А что… что ты тут делаешь?
За то время, что мы не виделись, Нико подрос примерно на дюйм. В остальном он выглядел почти как раньше: всклокоченные волосы, черная футболка, джинсы тоже черные, на боку по-прежнему висел меч стигийской стали. Только вот на руке его я увидел новое серебряное кольцо с черепом.
— Я кое-что разведал, — сказал Нико, — и подумал, что тебе будет интересно об этом знать. Дедал получил свое наказание.
— Ты его видел?
Он утвердительно кивнул.