— Из-за меня? Это ты был во всем виноват!
— Видишь? Это было так здорово!
Теперь она улыбалась, и я был рад, что сумел ее развеселить. Но улыбка на лице Аннабет быстро растаяла.
— Как ты думаешь, Перси, что имела в виду Гера, когда сказала, будто тебе известен путь через лабиринт?
— Понятия не имею, — признался я. — Честно.
— А ты бы сказал мне, если б знал?
— Конечно. Может…
— Что может?
— Может, если бы ты назвала мне последнюю строчку из предсказания оракула, это помогло бы.
Аннабет вздрогнула.
— Только не здесь. Здесь темно.
— А тот выбор, про который все упоминал Янус? Гера говорила…
— Тише, — оборвала меня Аннабет. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — Извини, Перси, не обращай на меня внимания. Просто я ужасно расстроена. Но я не… Мне нужно об этом еще подумать.
Мы сидели молча, прислушиваясь к странным всхлипам и стонам, раздававшимся в лабиринте, их отголоски сливались и растекались, когда переходы меняли свои русла, росли, ширились. Окружающая темнота напомнила мне о том видении, когда в фонтанчике с соленой водой появился Нико ди Анджело, и тут вдруг в голове у меня что-то стало проясняться.
— Нико где-то здесь, внизу, — сказал я уверенно. — Именно этим путем он выбрался из лагеря. Отыскал вход в лабиринт и рванул туда. А потом наткнулся на тропинку, которая увела его дальше, в Царство мертвых. Но сейчас он наверняка опять в лабиринте. Он пришел затем, чтобы забрать меня.
Аннабет не пошевелилась. Долго время она сидела молча. Потом заговорила:
— Перси, надеюсь, что ты ошибаешься. Но если ты прав и…
Она уставилась на луч фонарика, светлое пятнышко от которого дрожало на дальней стене. Я был почти уверен, что она вспоминает данное ей пророчество. Никогда я не видел Аннабет такой удрученной.
— Может, давай сначала я подежурю? — предложил я. — А если что случится, я тебя сразу разбужу.
Сначала она запротестовала, но вдруг кивнула, улеглась, съежилась в своем спальнике и закрыла глаза.