Женя покачала головой.
– Я и подумать не могла, что он настолько плох.
– Никто не мог. Я подозреваю, что королевская семья тщательно хранила этот секрет, и тут я их вполне понимаю. Возможно, наш союз с Шуханом заставит их притормозить – учитывая, что мы заключим его. Но мы должны помнить, что принц может умереть и у Гримьеров не останется выхода, кроме как развязать войну.
Леони потерла пальцем скол на своем блюдце, постепенно восстанавливая его своей силой.
– Я не понимаю. Если Расмус умрет, на троне по-прежнему будет его отец. Его младший брат станет наследником.
– Наследовать будет нечего, – ответил Адрик. – Во Фьерде к королевской семье относятся не так, как в Шухане или даже в Равке. Они следуют воле Джеля, а благословение Джеля – это сила. Все фьерданские правящие династии занимали трон силой. Гримьерам придется доказывать, что они все еще достойны править.
– Возможно, мне стоит попытаться занять их трон, – предположил Николай.
Адрик фыркнул.
– Ты хоть по-фьердански-то говоришь?
– Говорю. Так плохо, что один милый парень по имени Кнут однажды предложил мне немаленький рубин, чтобы я замолчал.
– Так, значит, сейчас у Гримьеров юный, слабый, больной принц, который должен наследовать старому королю? – уточнила Надя.
– Да, – ответил Николай. – Королевская семья уязвима и знает об этом. Если они выберут мир, рискуют прослыть слабаками. Если выберут войну, то победить им нужно будет любой ценой, и Ярл Брум будет подталкивать их именно к этому решению.
– У нас есть земенцы, – сказала Леони, как всегда полная надежды.
– И Керчия не станет открыто поддерживать Фьерду, – добавила Женя. – Они не станут рисковать своим драгоценным нейтралитетом.
– Но они, вероятно, достаточно злы на нас, чтобы предложить фьерданцам тайную помощь, – сказал Адрик.
– А что насчет Апрата? – спросила Женя, вертя свою чашку на блюдце.
Николай покачал головой.
– Он много раз переходил на другую сторону. Я сомневаюсь, что он сам знает, кому служит.
– Он всегда переходит на сторону тех, кто, по его мнению, победит, – сказал Давид. – Именно так он сделал во время гражданской войны.
– Это объясняет, как он оказался во Фьерде, – мрачно заметил Адрик.